Змеевик
Шрифт:
Именно Люси шагнула вперед, положив руку на плечо Бернардо, чтобы он отодвинулся и позволил ей приблизиться к другой женщине.
— Дикси, — сказала она тихим, успокаивающим голосом. Она никак не отреагировала, как будто ничего не слышала. — Дикси, — повторила Люси уже громче, — Дикси, посмотри на меня. — По-прежнему никакой реакции. Все внимание Дикси было приковано к обнимающейся семье.
— Ты не можешь принять его обратно, Донна. Не делай этого. Как только они предадут тебя, ты уже никогда не сможешь им доверять. — Дикси произнесла это так, словно Люси не пыталась заговорить
— Дикси! — Уже более резко сказала Люси.
Дикси моргнула один раз, и некоторая лихорадочная напряженность в ее лице ослабла, когда она повернулась, чтобы посмотреть на Люси, которая теперь была достаточно близко, чтобы дотронуться до нее. Дикси снова моргнула, и еще больше эмоционального смятения ушло с ее лица. Она расправила плечи, стараясь не горбиться, но руки по-прежнему были сжаты в кулаки.
— Дикси, ты меня слышишь? — Спросила Люси, снова смягчив голос.
Дикси молча кивнула, но сейчас ее лицо было слишком спокойным, слишком пустым. Ее голубые глаза снова обрели свой обычный бледный оттенок, но они казались слишком большими на ее лице, как у людей, находящихся в шоке. Это было похоже на то, как если бы она исчерпала все свои эмоции за последние несколько минут, и ее эмоциональные качели ушли в сторону, где не было никаких эмоций совсем. Что бы мы ни думали о Донне, Эдуарде и детях, или о том, как Питер решил проблему защиты Бекки от Дикси, Дикси все это воспринимала по-другому. Что-то в предстоящей свадьбе, предполагаемой измене, детях или в чем-то еще, о чем мы даже не могли догадываться, затрагивало ее на таком уровне, которого никто, кроме нее, не мог понять.
— Дикси, милая, — сказала Люси, — мне нужно, чтобы ты сказала хоть что-нибудь.
Дикси покачала головой.
Люси медленно протянула руку и коснулась ее плеча. Дикси была в полном порядке, пока рука не коснулась ее обнаженного плеча, и тогда она резко вздрогнула. Прикосновение сейчас не шло ей на пользу, поэтому Люси убрала руку.
— Милая, Дикси, с тобой все в порядке?
Она кивнула, а затем голосом, лишенным всяких эмоций, но очень отчетливым, сказала:
— Да.
Ответ был столь очевидной ложью, что я едва удержалась, чтобы не сказать: «нет, это не так», но Люси была умнее меня.
— Хорошо, милая, давай вернемся в твой номер. Тебе нужно принять душ после бассейна и одеться.
Дикси снова кивнула, но ее глаза все еще были слишком широко раскрыты, а руки по-прежнему сжаты в кулаки. Что-то все еще было совершенно не правильно, но я понятия не имела, что это такое и как с этим бороться. Люси попыталась провести Дикси по коридору, не касаясь ее, что было труднее, чем кажется, но у нее получилось. Дикси пошла впереди нее. Бернардо отступил в сторону. Дикси подняла на него глаза, и в них мелькнула вспышка гнева. Всего лишь вспышка, а потом ее глаза снова стали пустыми, и она позволила Люси увести себя по коридору.
Эдуард, Донна и Питер, на чьих лицах еще не высохли слезы, наблюдали за происходящим. На лице Эдуарда не отразилось никаких эмоций, но на лице Донны их было достаточно для обоих. Питер выглядел просто сбитым с толку, Как будто он пытался понять
— Неужели это я сделал с ней? — спросил он тихим голосом.
— Нет, — сказал Эдуард.
— Я не уверена, — сказала Донна, что не очень помогло ее сыну.
Питер посмотрел на нее, вид у него был потрясенный.
— Я не знал, что еще можно сделать, чтобы она не рассказала Бекке.
— Я знаю, — сказала она, крепче прижимая его к себе. — Ты сделал все, что мог.
— Ты пытался увести ее оттуда, не причинив ей вреда, — сказал Эдуард.
— Угу. — Сказал Питер.
— Но она не испытывала того же к тебе. — Сказал Эдуард и показал вниз, чтобы все посмотрели на ногу Питера. По его бедру из-под мешковатых шорт стекала кровь. Это была какая-то царапина.
Донна издала короткий испуганный вскрик. Не очень-то это помогло. Она попыталась подтянуть штанину его шорт, но Питер отодвинулся.
— Я сам справлюсь, мама.
Он подтянул штанину своих шорт, и на ней не было ни царапины. Это была колотая рана.
— Это сделано не ногтями, — сказала Родина.
— Нет, — сказал Эдуард и опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть рану.
Донна снова заплакала, как будто слезы все еще были слишком близко, или, может быть, она просто не знала, что еще делать. Бывали у нее и свои моменты, но если она не старалась изо всех сил, то не всегда была достаточно хороша в критических ситуациях.
— Что она вонзила в тебя? — Спросил Бернардо.
— Авторучку, — сказал Питер. — Она схватила ее со стола, когда мы проходили мимо. Я даже не знал, что она схватила ее, пока она не воткнула ее мне в ногу. Если бы это был настоящий нож, она бы действительно ранила меня.
Там было намного больше крови, чем я ожидала от обыкновенной авторучки. Затем из небольшого прокола хлынула кровь. Это было плохо.
Эдуард наклонился поближе к ране. Он приподнял край своей белой футболки, чтобы осторожно вытереть кровь.
— Я думаю, что в ране все еще находится обломок ручки.
— Я не думал, что она так сильно кровоточит. — Сказал Питер.
— Скорее всего, она и не кровоточила, — сказал Эдуард, — но отколовшийся фрагмент продолжал входить все глубже, пока ты шел.
— Почему кровь вот так вытекает? — Спросила Донна.
— Я думаю, что обломок в ноге задел артерию.
Она издала тихий стон и побледнела
— Не смей падать в обморок, — сказала я.
Она одарила меня совсем не дружелюбным взглядом.
— Мне позволено расстраиваться.
— Да, но если кто и упадет в обморок, так это Питер. Это его нога.
Она нахмурилась, глядя на меня, но цвет ее лица стал лучше. Ее злость меня вполне устраивала, если это означало, что она удержит свое дерьмо в себе и не сделает текущую экстренную ситуацию еще более серьезной и перетягивать внимание на себя.
— Я не собираюсь падать в обморок, — сказал Питер.
— Принеси сюда тот стул, — сказал Эдуард.
Бернардо пошел за стулом, на который раньше опиралась Дикси.