Змеевик
Шрифт:
— Питер. — Сказал Эдуард, и одно это слово было для него своего рода предупреждением, чтобы он не забывал, что разговаривает с матерью.
Питер сердито посмотрел на него.
— Скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи мне, что она не сделала бы именно этого.
Эдуард встретил тяжелый взгляд сына, но ничего не сказал. Он продолжал прижимать к ноге Питера еще несколько салфеток, и они начали краснеть. Где же эта хренова скорая помощь?
— Значит, это все моя вина, — сказала Донна. — Тот факт, что у вас с Анитой роман, а может, и нет, но вы позволили мне поверить
— Мама Бенджи ненавидит его отца, и она демонстрирует это, если рядом нет взрослых. Это она убедила тебя, что ты не можешь жить с мужчиной, который тебе изменяет? — На лбу Питера выступили бисеринки пота, когда он сердито посмотрел на мать. Его большие руки вцепились в спинку стула, как будто ему нужно было держаться, чтобы не упасть. Когда он успел вцепиться мертвой хваткой в спинку стула?
Бернардо зашел Питеру за спину и положил руки на плечи. Он был осторожен, чтобы еще больше не сдвинуть его, но он был там, на случай, если мертвой хватки парня все же не хватит, чтобы удержаться на стуле. Салфетки пропитались кровью. Мне показалось или нога Питера стала тяжелее, чем секунду назад?
Эдуард сказал:
— Питер, смотри на меня.
Питер сделал то, о чем он просил и, опустив голову, почувствовал себя лучше; часть краски вернулась на его лицо. Однако он все еще потел.
— Ты прав, Питер, — сказала Донна. — Дикси пыталась убедить меня, что я не могу выйти замуж за Теда, пока он не бросит Аниту.
Питер снова посмотрел на нее, но его голова откинулась назад, и это было не очень хорошо. Бернардо опустил голову вперед и слегка наклонил ее.
— Тебе не обязательно смотреть вверх, чтобы говорить, — сказал он.
Питер с трудом сглотнул, как будто у него пересохло во рту.
— Может, принести воды? — Спросил Мика.
— Кубики льда, — сказал Эдуард.
— Я посмотрю, что смогу найти. — Мика побежал по коридору трусцой, Брэм следовал за ним по пятам.
Питер сказал:
— Почему ты не потребовала у Теда отказаться от Аниты, если действительно верила, что они любовники?
— Я требовала.
Питер попытался поднять голову, но Бернардо удержал его голову и плечи опущенными.
— Полегче, малыш.
Должно быть, я выглядела удивленной, потому что Донна сказала:
— Тед тебе этого не говорил, не так ли?
Я снова уставилась на спину Натаниэля. Я так хотела сбежать от этого разговора, от этого момента. Где уже эта блядская скорая помощь?
Эдуард сказал:
— Я сказал Донне, что Анита — моя напарница. Она тот человек, которому я больше всего доверяю прикрывать мне спину. Тот, кому я доверяю вернуть меня домой в целости и сохранности к тебе, Бекке и ей. Я спросил ее, действительно ли она хочет, чтобы я от этого отказался.
— Я не могла требовать, чтобы он бросил ее в тот момент, потому что все, о чем я могла думать, было то, что если что-то случится с Тедом на работе и Аниты не будет рядом, чтобы спасти его, это будет моя вина. Я не могла этого вынести, поэтому думала, что смогу смириться с этим романом,
— Донна, — сказал Натаниэль, — ты такая сексистка.
— Что? Как я могу быть сексисткой?
— Ты призналась, что если бы Анита была мужчиной, ты бы никогда не обвинила их в любовной связи. Если бы она была другим мужчиной, ты бы просто думала, что они напарники.
— Да, я это говорила, но дело не только в том, что она женщина.
— Когда я выгляжу нетерпеливым перед встречей с Анитой, это связано с работой, а не с каким-то воображаемым романом, Донна.
— Нет, это не просто так.
— А что тогда, мама? Что это? Что же заставило тебя поверить в это? — Спросил Питер.
Она молчала так долго, что я уже решила, что она не ответит, но, в конце концов, тихим и смущенным голосом она сказала:
— Это потому, что она красивая женщина.
Это заставило меня поднять на нее глаза. Она покраснела, значит, ей было неловко. Хорошо, так и должно было быть.
— Просто в тебе что-то есть, Анита. Как будто ты излучаешь такую сексуальность, которой ты наслаждаешься, и у тебя это хорошо получается. — Она покраснела еще сильнее, потому что теперь я смотрела на нее и давала ей понять, что я думаю о ее рассуждениях.
— Не смотри на меня так, Анита.
— Как ты хочешь, чтобы я на тебя посмотрела?
— Как будто я не сумасшедшая, как будто я не позволила своей неуверенности разрушить мою свадьбу и навредить моему сыну.
Я не знала, что на это ответить, поэтому сделала лучшее, что могла. Я отвернулась от нее.
— Скорая помощь едет, — сказал Натаниэль.
— Откуда ты знаешь? — Спросил Бернардо.
— Я слышу их.
— Я не слышу.
— Я тоже, но если Натаниэль говорит, что слышит их, значит так и есть, — сказала я.
— Они скоро прибудут, Питер, — сказал Натаниэль.
— Хорошо, — сказал Питер немного хрипловатым голосом.
Его нога внезапно стала очень тяжелой.
— Все в порядке, Питер, — сказал Натаниэль, — мы держим тебя.
— Держись, сынок, — сказал Эдуард, — только держись.
Теперь я тоже слышала машину «скорой помощи». Ру опустился на колени рядом с Бернардо, чтобы тот мог положить руки Питеру на грудь. Мы с Натаниэлем держали его раненую ногу неподвижно и прямо, пока он терял сознание. Эдуард держал обе руки на ране и пропитанных кровью салфетках. Мы все поддерживали Питера и ждали «скорую помощь».
Донна вытерла глаза и взяла себя в руки. Она перестала плакать и начала помогать нам, оказывать первую помощь своему сыну. Это было похоже на то, как будто она снова стала прежней Донной, Донной до Эдуарда, но, когда она поняла, что дерьмо действительно попало на вентилятор, она нашла ту силу, которую я видела в магазине для новобрачных, когда она поставила Дикси на место. Мне нравилась новая, сильная Донна, а вот со слабой ее версией я не хотела иметь дело. Хорошо, что это не я на ней женюсь. Хотя, глядя на лицо Эдуарда в эту секунду, я не была уверена, что он тоже собирается жениться на ней.