Змеи, драконы и родственники
Шрифт:
Оттобальт представил себе, что бывает нечто похуже тетиного храпа, и понял, что с фантазией у него скудновато. Никакие демоны-драконы, варвары, революции, стихийные бедствия и катастрофы и рядом не стояли с этим явлением.
— Уточни, — потребовал он голосом, сулившим мало хорошего злосчастному магу.
— Храп можно прекратить единственным способом — пробуждением. Вы думаете, я не пытался как-то воздействовать на ее драгоценное величество? Но нет, исключительно пробуждение.
Король затосковал. Вадрузея, то бишь надежда
— Это значит, что придется объявлять прибацуйчик и снова глядеть невест? — спросил он упавшим голосом.
— Вполне вероятно, мой повелитель.
— И опять изучать портреты?
— Увы!
— И снова произносить торжественную речь и весь день ходить, как чучело, в новомодном костюме?
— Что? Кто чучело?
— Я! Чучело!
— Осмелюсь заметить, весьма достойное чучело, ваше величество.
Оттобальт только вздохнул.
— И опять объяснять тете, почему я не хочу жениться на какой-нибудь девице, которая больше всего смахивает на куфентийскую зябрячу?
— Боюсь, что да.
— И напяливать чепчутрик с пимпочками?
(СПРАВКА: чепчутрик с пимпочками — парадная корона Хеннертов — был известен на весь Вольхолл своей древностью, баснословной стоимостью и совершенно дурацкими очертаниями. Он не шел ни одному правителю этой славной династии, но на короле Оттобальте смотрелся особенно глупо. В Кодексе Хеннертов было указано, что на все официальные приемы правящий монарх обязан надевать именно чепчутрик, сие весьма угнетало короля.)
— Скорее всего…
— Хрр… Хрр…
— Согласен! — рявкнул король, содрогнувшись. — Иначе я сойду с ума, или мой народ взбунтуется, меня свергнут с престола и засадят в один каземат с лесорубом Куксом. И уж он-то на мне отыграется. Давай колдуй, буди тетю.
Маг напрягся.
— Вынужден доложить, что есть определенные сложности, ваше величество.
— С этим тоже сложности?! — завопил Оттобальт, перекрывая тетин храп. — За что ни возьмись, со всем у тебя сложности. Ты, Мулкеба, вот что — ты не думай, что если дожил до сегодняшнего дня, то так оно и дальше будет. Я тебя даже казнить не стану. Я просто велю герольдам оповестить мой добрый народ, что тетю усыпил именно ты, а вовсе никакой не дракон. И грех с души сниму — не стану обвинять бедную тварь в преступлении, которого она не совершала.
— Вы этого не сделаете…. — несколько неуверенно выговорил Мулкеба.
— Еще как сделаю! Если ты не расколдуешь тетю!
— Даже если и так, — отчаявшись, заговорил чародей. — Пусть даже так, ваше жестокое, осмелюсь заметить, величество, сложности все равно останутся.
Оттобальт с интересом посмотрел на своего мага.
— Какие именно?
— Пробуждение может произойти только естественным путем.
— Само собой, — закивал король. — А как же еще?
— Вы не понимаете, ваше величество.
— Не понял, — заявил король.
— То есть выспаться и проснуться, когда того пожелает ее драгоценный организм.
— А когда он этого пожелает?
— В этом-то и заключается основная сложность. Кто же возьмется предугадать желания организма вашей тетушки?
— То есть, — побелевшими губами выговорил Оттобальт, — ты имеешь в виду, что даже если я соглашусь на прибацуйчик, чепчутрик, общение с тетей, диетическое кормление два раза в день и прочие муки, то это еще не означает, что храп прекратится?!
— Увы, ваше многострадальное величество. Даже самые большие жертвы в данном случае не повлияют на ход событий. Королева будет спать столько, сколько пожелает…
Видимо, население Дарта, пресытившееся странными событиями, в конец ошалело от тетиного храпа, ибо без видимого интереса наблюдало за тем, как королевский маг Мулкеба Великолепный, забыв про радикулит и ревматизм, улепетывал со всех ног от разъяренного короля в чалме, вооруженного мухобойкой. Каковой мухобойкой его озверевшее величество и порывался время от времени пронзить мага насквозь.
— Через пару дней! Через пару дней! — невразумительно верещал Мулкеба, уворачиваясь от мухобойки.
С невероятной скоростью по замку разнеслась спасительная весть. Храп прекратится, когда удастся разбудить королеву Гедвигу. И если до сей поры мимо ее покоев старались ходить как можно реже и исключительно на цыпочках, то теперь значительная часть обитателей замка топала, гупала, роняла тяжелые предметы и громко переговаривалась прямо под дверями опочивальни ее королевского величества.
Но… безуспешно.
Человек привыкает ко всему.
В конце концов, многие народы вообще живут у подножия вулканов, годами и десятилетиями сосуществуя со смертельной опасностью, не говоря уже о нескончаемом подземном грохоте.
Иные способны обитать в непосредственной близости от водопадов, за шумом которых вообще трудно что-либо расслышать.
Есть даже стоики, которые плодятся и размножаются, не лишаются аппетита и сна, проживая в домах возле трамвайных остановок. Правда-правда, авторы этих строк лично видели и сами дома, и курсирующие трамваи.
И, рискуя прослыть выдумщиками и фантазерами, мы все же сообщим о том, что жизнь возможна даже неподалеку от детских садиков, юное население которых начинает функционировать (читай: шуметь, орать, голосить и визжать) с самого раннего утра.
Словом, спустя неделю обитатели Дартского замка воспринимали тетин храп гораздо спокойнее; снова начали нестись куры; собаки перестали подвывать, лошади — тревожно ржать и всхрапывать, а случайные гости — терять сознание; и голуби вернулись в покинутые гнезда. Паника понемногу улеглась, и жизнь вошла в обычное русло.