Змеи, драконы и родственники
Шрифт:
Однако армия любила его, а он, со своей стороны, любил ее и придерживался одного правила: где бы ни воевать, лишь бы не воевать, а решать все переговорами, уговорами, угрозами и обещаниями лучшей жизни. Как ни странно, иногда ему это удавалось.
Общаться с огромной армией было трудно, и в связи с этим полководец обзавелся специальным древним магическим предметом для выступлений перед большой аудиторией. Оральнический кричапильник по виду напоминал привычный нам мегафон, но в отличие от последнего обладал странной особенностью: вместо
Янците давно уже стукнуло тридцать. Армия, энтузиазм и влияние на континенте были уже не те, но пристрастие к магическим вещам осталось. Не угасла и мечта о создании республики, а если не республики, то, на худой конец, какого-нибудь Ляпонтского Зездрячества. Вот он и странствовал по свету, потихоньку воюя и повышая боевое мастерство своих войск. Однако, хотя отдельные сражения ему удалось выиграть, дальше он не продвинулся, и в Вольхолле о нем говорили скорее как о разбойнике крупного масштаба, нежели как о непобедимом и грозном завоевателе.
Мечтая о новой и светлой жизни, он каждый раз сокрушался, что вступает в очередное сражение, и каждый раз давал себе зарок, что оно непременно станет последним. И каждый раз находилась масса причин, чтобы нарушить это торжественное обещание.
Так и теперь: высланный впереди армии дозор воротился, запыхавшиеся солдаты рассказывали несусветные вещи. На армию-де надвигается бронированный монстр диковинного вида, скорее всего — дракон. Зверь могуч, сердит: рычит и ревет, словно обезумевший, и пыхает ядовитым дымом. А из спины дракона торчит полтуловища человека в черном.
Полководца новость крайне заинтересовала. Если бы удалось присовокупить к войскам такого мощного союзника, то работа по завоеванию новых земель пошла бы значительно скорее.
Вот почему, когда танк выкатился на край широкого поля, его там ждала целая армия, готовая к бою.
Янцита приложил к губам кричапильник и произнес:
— Мы не хотим кровопролития.
Предмет неприятно зашипел, что не предвещало ничего хорошего, и на чистейшем немецком языке с благородным берлинским акцентом произнес:
— Уважаемые дамы и господа! Просьба соблюдать строгую очередность, не торопиться и занимать места согласно купленным билетам!
Полководец, не понявший ни одного слова из собственной речи, усиленной злокозненным кричапильником, поморщился и раздраженно заглянул внутрь.
Морунген совершенно обалдел. И не оттого, что услышал родную речь (к этому он был внутренне готов), но от самого текста. Танкисты в недоумении переглянулись:
— Это еще что такое?
Тем временем упорный Янцита предпринял новую попытку продиктовать противнику условия полной и безоговорочной капитуляции:
— Если вы добровольно сложите оружие…
Кричапильник секунды две помолчал, осмысливая услышанное, а затем затрещал, прерывая хозяина:
— Пожалуйста, не заплывайте за буйки, не мусорьте в пляжной зоне! К вашим услугам прокатное бюро, где вы можете взять напрокат лодки, матрасы и шезлонги! Приятного отдыха!
Янцита перевернул кричапильник и внимательно изучил его с другой стороны. Справедливости ради стоит заметить, что и это ничего ему не дало.
В танке окончательно растерялись.
Ганс осведомился у Морунгена:
— Я правильно расслышал про пляжную зону и бюро проката?
— Похоже, что да, — мрачно ответствовал Дитрих, лихорадочно соображая, какую ловушку готовит им коварный противник.
— Какие лодки? — выдохнул Генрих. — Что они несут?
Янцита понял, что на магические предметы надейся, а сам не плошай, отложил в сторону непослушную вещь и, сложив ладони рупором, закричал изо всех сил:
— Мы высылаем к вам парламентера!
Встречный ветер подхватил его слова, закружил, разметал, и только жалкие обрывки фразы донеслись до адресата. Звучало все это несолидно, неубедительно и очень тихо по сравнению с внушительными речами кричапильника.
Доблестный полководец потряс своенравное имущество, пошлепал его тяжелой ладонью, протер рукавом, а затем снова попытался заговорить:
— Если вы готовы к переговорам, дважды махните нам платком!
На сей раз текст Янциты был доведен до ведома окружающих безо всякой самодеятельности, и даже голос был чуточку похож.
Хруммса добросовестно перевел.
Дитрих задумался:
— Переговоры, переговоры. Они хотят взять нас в плен? Или хотят сдаться?
Хруммса критическим взглядом оглядел Янцитино войско и ответил:
— Взять нас в плен? Да нет, герр майор, не думаю. Где им тягаться с вашим монстром… прошу прощения — шедевром сталелитейной промышленности. Скорее всего Янците захотелось пообщаться. Поболтать о том о сем. А вдруг из этого будет какой толк?
Морунген подозрительно спросил:
— Пообщаться? Они думают, что нашли дурачка за три сольдо? («Где я подцепил это странное выражение?» — подумал он.) Думают, я им мило выболтаю все наши военные секреты?
Хруммса вспомнил, что имеет дело с человеком, абсолютно несведущим, и охотно пришел ему на помощь:
— Что вы, майор! Какие секреты, на что они им сдались? Да они даже толком не представляют, с чем столкнулись. Просто Янцита любит перед сражением обсудить с противником мелкие детали, познакомиться поближе, покалякать о делах наших скорбных.
Морунген еще более насторожился, предвидя результаты диалога с русскими:
— Что значит — покалякать? Почему дела обязательно скорбные? Это какая-то местная традиция или нас втягивают в жуткую авантюру? Лично я склонен подозревать, что это западня. Однако западня, поставленная крайне неумело.