Змеи, драконы и родственники

Угрюмова Виктория

А в пиршественном зале стоял страшный шум: несколько сотен невест болтали без умолку, хихикали, смеялись, шутили, пели, пританцовывали и всеми иными доступными способами пытались привлечь к себе внимание венценосного жениха. Совсем в другом мире по этому же поводу было сказано так: «А если наши милые дамы на минутку перестанут щебетать, мы услышим дикий рев Ниагарского водопада».

Никакого сердечного влечения, никаких там «искр мгновенно вспыхнувшего чувства», любовей с первого, второго и последующих взглядов на прибацуйчике не возникало. Более того, король с каждым годом становился все более убежденным холостяком и

все остальные дни в году косился на особ противоположного пола подозрительным взглядом, считал их созданиями шумными и несносными, тем самым лишая подданных надежды на появление наследника славного рода Хеннертов.

Гедвига рвала и метала, но даже она со всей своей неукротимостью и властностью так и не смогла заставить племянника обронить хотя бы намек на согласие жениться. Впрочем, ни тетя, ни бесчисленные невесты надежды не теряли, проявляя невероятную активность.

В конце концов до короля дошло, что внезапная сонливость, одолевшая тетю Гедвигу, — это его единственное спасение, можно сказать его Вадрузея на избавление от ненавистного Палислюпного прибацуйчика. А вот же не пригласит он это скопище невест, а вот же не станет устраивать бал! И отпразднует день Матрусеи, Вадрузеи и Нечаприи, как в старые добрые времена, с народными гуляньями, вождением хороводов на площади перед замком, грандиозной попойкой и безо всяких настырных баб, которые так и норовят прибрать к рукам его королевство.

Однако всем этим мечтам не суждено было сбыться.

Трагедия разыгралась внезапно, как это и положено.

Виной тому был всего лишь побочный эффект — мелочь, пустячок, глупость. Явление, с которым сталкивается любой чародей, активно творящий заклинания. Побочные эффекты чаще всего бывают безвредными. Собственно, в высших школах, где готовят магов-специалистов, обычно несколько лет посвящается изучению техники безопасности и ликвидации серьезных последствий ворожбы. Другое дело, что часто встречаются казусные случаи.

Нужно ли далеко ходить за примером? Мулкеба вот затопил казармы киселем, к огромной радости замковой челяди и окрестных детишек. Кисель вышел вкусный, не портился и даже не остывал, сохраняя приятную теплоту. Его величество Оттобальт лично скушал три объемистых горшочка, а повар еще долго приставал к придворному магу со слезными просьбами поведать чудесный рецепт.

Но если кисель вышел непредвиденным бесплатным приложением к годовому запасу солонины, заказанной рачительным Мароной для королевской гвардии, то в случае с королевой-тетей все обстояло еще проще. Что может быть более естественным, чем храп во время глубокого и спокойного сна?

Королева-тетя Гедвига и в обычном, незаколдованном состоянии числила за собою этот маленький грешок. Просто обычно за день она так доставала окружающих, что ее басовитый храп никому особенно не мешал. Утомленные общением с ее величеством подданные к вечеру падали с ног и проваливались в сон, как в бездонный колодец. Некоторым, правда, виделись кошмары, от этого страдали и король Оттобальт, и Сереион, и сам Марона.

Сотворенный же Мулкебой волшебный сон расслабил Гедвигу до чрезвычайности. На третий день беспробудного спанья она захрапела, как рыцарский полк вместе с лошадьми, и прекращать, очевидно, не собиралась. Побочный же эффект был выражен в необычайном усилении громкости звука, отчего не только весь этаж, но и коридоры, башни, трапезные, подвалы и прочие местечки —

укромные и тихие в иное время — не спасали людей от этого кошмара. Храп Гедвиги с легкостью преодолевал любые преграды, и даже в звукоизолированной тайной комнатке Оттобальта (где он обычно отводил душу, пиная безответные матрасики, которыми были обиты стены, и вопя что есть мочи) был слышен столь же хорошо, как и на пороге ее опочивальни.

Первый день люди крепились, на второй — стали ощущать легкое беспокойство, на третий — потихоньку сходить с ума.

Каждый спасался как мог.

Стражники подкладывали под шлемы ночные колпаки и зимние головные уборы, отчего шлемы сидели на них, как на огородных чучелах, сползали на нос и затрудняли видимость. Маршируя по коридорам, доблестные охранники часто сталкивались друг с другом, наскакивали на стены, грохоча рыцарскими доспехами.

Слуги затыкали уши шерстяными тампончиками, отчего их невозможно было дозваться. Неизвестно, помогало ли это от вездесущего храпа королевы Гедвиги, но точно гарантировало взаимное непонимание. Доводить до сознания челяди многочисленные приказы и требования стало делом сложным и хлопотным.

Безумный лесоруб Кукс торчал у зарешеченного окошка с подушкой на голове и в знак протеста безостановочно гремел цепями.

Министр Марона понял, что и восемнадцатая попытка дописать «Капитал» обернулась полным и абсолютным крахом; Сереион малодушно стремился объявить войну первому попавшемуся государству, чтобы сбежать на нее вместе с отчаявшейся и готовой вот-вот взбунтоваться гвардией. Мулкебу помимо радикулита терзала теперь и жуткая бессонница. Злой и невыспавшийся, он каждый день выслушивал нарекания Оттобальта и радовался лишь тому, что остальные считали виновником своих бедствий несчастного дракона.

Первое столкновение ошалевшего от тетиного храпа короля и опечаленного мага произошло на четвертые сутки катаклизма.

Король Оттобальт походил на восточного владыку, поскольку намотал на голову длиннющий тиморский шарф и завязал его спереди на бантик. Маг в целях защиты от жуткого звука использовал заклинание, которое вызывало у него жуткую аллергию, и теперь ощущал себя рыбкой под водой, с той лишь разницей, что рыбки не чешутся. Слова Оттобальта доносились до него как сквозь толщу воды.

Следует заметить, что оживленный диалог, который вели столь милые нашему сердцу персонажи, то и дело перекрывался мощными звуками «Хрр! Хрр!», доносившимися отовсюду, что не позволяло ни на секунду забыть о присутствии королевы-тети.

— Мулкеба! — почти грозно сказал король. — Сколько еще ты будешь бездействовать?

— Ась? — переспросил маг.

— Без-дей-ство-вать! Сколь-ко! Бу-дешь! — проскандировал Оттобальт, натренировавшийся за эти дни на слугах.

— Сколько прикажет ваше величество, — с готовностью откликнулся маг.

Глаза у короля медленно полезли на лоб, и Мулкеба понял, что надо было переспросить еще раз.

— Задушу! — прорычал Оттобальт.

— Только не надо нервничать, — забеспокоился маг. — Не надо так расстраиваться!

— Что?! — наморщился король. — Говори громче. Я плохо слышу. Я уши воском залепил.

— Хрр! Хрр! — пронеслось по залам.

— Это невыносимо. — Оттобальт уронил голову в руки. — Колдуй давай, чтобы тетя спала тихо.

— Есть определенные сложности, мой повелитель, — признался Мулкеба.