Змеи, драконы и родственники
Шрифт:
— Знаю-знаю, можешь не рассказывать, — сочувственно покачал головкой Хун-Чи. — Любой хухотль за крака-тус может проделать самые невероятные вещи.
— Так вы проведете нас к нашему зверю? — с надеждой спросил Морунген.
— А почему бы и нет? Особенно если у вас есть что-нибудь вкусное, — немного застенчиво напомнил человечек и выразительно облизнулся.
Морунген потер затылок:
— Вкусное, говоришь, да-да, конечно. Что же у нас есть вкусного? — и в поисках помощи оглянулся на своих подчиненных.
Вальтер успокоил любимого командира:
— У
— Вальтер! — скомандовал майор. — Идите с Генрихом за вещами и забирайте остальных. Нам в любом случае надо здесь осмотреться, — в этот момент с потолка ему прямо на рукав шлепнулась изрядная порция мышиного помета, Морунген вздрогнул и задрал голову, — и во всех подробностях выяснить, что им известно про Белохатки. — Он резко поднялся с вагонетки и посоветовал: — Да! Возьмите, наверное, эту вагонетку. Рельсы идут до самого выхода. Будет лучше, если часть тяжелых вещей вы погрузите на нее.
Вальтер и Генрих подняли вагонеточку, поставили ее на рельсы и, взяв у Морунгена фонарь, удалились в темноту. Вскоре из глубины штольни донесся душераздирающий мерный скрип ржавых колес.
Барон повернулся к хихикающим Хун-Чи. Предводитель подземных человечков многозначительно улыбнулся и потыкал пальчиком, указывая на кляксу на рукаве пятнистого великана:
— Хорошая примета, хозяин хухотля. Счастливым будешь!
Морунген присмотрелся к произведению мышиного искусства. Оказалось, что вещество, прилипшее к его рукаву, больше всего похоже на моментально сохнущий клей. Отодрать его без воды не представлялось возможным. Он криво усмехнулся:
— Кто знает, кто знает… — Еще раз недоверчиво покосившись на потолок, барон предусмотрительно отступил под небольшой каменный карниз. — А как тут у вас обстоит с водой? Имеется таковая? Или за нее тоже придется щедро раздавать фус-ли?
Хун-Чи укоризненно поглядел на пятнистого великана:
— Воды бери сколько угодно. Нам ее не жалко. Ты не думай, что мы такие жадные, просто фус-ли у тебя очень вкусная, еще хочется. А вода скоро понадобится не только тебе, но и твоим младшим братьям.
И, заметив, что непонятливый житель поверхности никак не может сообразить, о чем речь, продемонстрировал Морунгену бутылочку с длинным носиком:
— Тот, кто не пользуется скрик-сой, когда катает по пещерам пис-комзу, никак не может обойтись без большого количества воды.
Барон взял протянутую бутылочку, принюхался. Масло какое-то — ничего особенного. А главное, совершенно невозможно понять, что на уме у этих шерстяных человечков. Хотя нужно признать, что они дружелюбны, доброжелательно настроены и вообще мало похожи на русских патриотов, собирающихся заманить немецких захватчиков в ловушку. Но все же, все же, напомнил себе Дитрих, надо держать ухо востро. А то будешь потом блуждать по подземельям всю оставшуюся жизнь. Как поляки, доверившиеся безобидному на вид старичку по фамилии Сусанин, блуждали в результате
— Ладно, — махнул он рукой. — Ты говоришь загадками, а я не в настроении их отгадывать. Давайте лучше поговорим о том, откуда вам известно, что именно я ищу хутор Белохатки?
И он постарался придать своему взгляду побольше пронзительности. Приблизительно так смотрел один сотрудник отдела пропаганды, весьма ценимый начальством за это свое качество. Глазки, как буравчики, — воткнутся в собеседника и сверлят его, сверлят, сверлят. Не захочешь, а признаешься во всех грехах, даже в тех, которых не совершал.
— Тебе плохо? — участливо спросил человечек. — Глаза у тебя отчего-то из орбит выкатываются. Это, наверное, оттого, что ты не привык долго находиться под землей. Все жители поверхности не слишком уютно чувствуют себя в подземельях.
— Не плохо, — буркнул майор.
Нет, все-таки талант — это талант. И глупо думать, что всякий может овладеть профессиональными приемами.
Хун-Чи поглядел на Дитриха высокопрофессионально. Тому даже стало чуточку не по себе.
— А вопросы ты задаешь прямо как в гестапо.
Морунген проглотил слюну, но ему показалось, что он глотает камень.
— Откуда тебе известно, какие вопросы задают в гестапо? Нет! Стоп! Откуда тебе вообще известно про гестапо?
Хун-Чи отвечал как о само собой разумеющемся:
— А что тут удивительного? Это и нашему киндеру понятно: с тех пор как твой хухотль зарылся в нашу пам-плуку, ты только и думаешь о том, какие вопросы тебе будут задавать в гестапо.
— Что еще вашему киндеру понятно?
Хун-Чи будто прислушался к чему-то и продолжал успокоительным тоном:
— Да ты не волнуйся, мы тебя не выдадим маршалу Жукову. Мы на него не работаем. Мы вообще ни на кого не работаем, кроме самих себя.
Барон промокнул лицо и шею давно уже не белоснежным платком:
— Ну спасибо. Удружили. А то я уже бог знает что подумал. И все-таки как ты узнал?
Хун-Чи спокойно улыбнулся:
— Сразу видно, что ты не просто иностранец, а очень заморский иностранец. Каждый киндер на поверхности знает, что Чи-Хун-Чи говорят и понимают всех благодаря великой силе Му-Окфы. Поэтому их никто никогда не обманывает, даже во время очень большой торговли.
Морунген оторопело переспросил:
— Благодаря силе чего?..
Человечек нежно поглаживал мерцающий кристалл, будто ласкал пригревшегося кота:
— Не чего, а кого. Му-Окфы. А ты думал, что все понимаешь благодаря своим отменным познаниям в русском языке?
Дитрих сердито замотал головой:
— Только не пытайся меня убедить, что мы так свободно общаемся благодаря колдовству какой-нибудь местной фрау Бабы Яги!
Хун-Чи деликатно прервал ошеломленного немца:
— Никакой Бабы Яги — только ее не хватало. И я не говорил ничего подобного. Мы тут с тобой общаемся, как ты выразился, благодаря великой силе Му-Окфы. — И приподнял свой камень так, чтобы Морунгену было хорошо его видно.