Змеиная вода
Шрифт:
…или чтобы кто-то выступил против этого брака. Кто-то в достаточной мере значимый для Надежды.
– А её самочувствие?
Его все равно придется вызывать и брать показания официально.
Ниночка…
С ней бы встретиться. И поговорить. Хотя не уверена, что она захочет разговаривать.
– Надежды? Да… в последнее время она сильно уставала. И сердце опять же… ей становилось то хуже, то лучше…
– Но вы не настаивали, чтобы она обратилась к целителю.
– Так она обращалась! Она дружила с Ангелиной. И с Людмилой. Ангелина, правда, настаивала, чтобы Надежда
– Но?
– Время неудобное… - слегка поморщился Филипп. – Понимаете… наши отношения… только-только перешагнули через грань… дозволенного. Наши сердца открылись друг другу…
И он никак не мог допустить разлуки, потому что на расстоянии сердца могли и разъединиться.
– Я… возможно как-то… повлиял на её решение… хотя мне казалось, что серьезной опасности нет… она ведь незадолго до этого была в Петербурге и ей даже сказали, что все не так уж плохо. А потом… потом… мне пришлось уехать… и все случилось… мне так грустно…
Ну да, верю.
Охотно.
План провалился. Других состоятельных наследниц, готовых упасть в объятья поблизости не наблюдается. Ниночка одержима Каблуковым… возвращаться Филиппу, как я понимаю, некуда. Сплошная жизненная тоска и неустроенность.
– Скажите… а Ангелина? Ангелина что-то говорила?
– Ангелина… - Филипп скривился. – Почему-то решила, что я виноват… хотя меня здесь даже не было! Не было, понимаете? – это он произнес нервным визгливым слегка голосом. – Я уезжал! И я бы не допустил, чтобы…
– То есть, вы поссорились? С Ангелиной.
– Да не то, чтобы… она высказала мне много… всякого. Я тоже позволил себе некоторую несдержанность. Я ведь все-таки потерял возлюбленную… а она… я попросил её больше не приходить… знаю, она хотела добиться моей отставки, но…
– Не вышло?
– Помилуйте, кто еще согласиться ехать в эту глушь? Сплошное убожество и никаких жизненных перспектив…
И ему охотно верю.
– Хотя… знаете… - Филипп сам окликнул меня. – А она приходила снова… тогда, незадолго до смерти… я удивился, конечно.
– Чему?
– Знаете… как-то встретил в городе её матушку… она жаловалась, что Ангелина странно себя ведет. Что она, как бы это выразиться… впала в глубокую меланхолию. И матушка еще собиралась её куда-то отвезти… вывезти… для лечения души. А тут Ангелина. И никакой меланхолии. Наоборот. Она горела. Буквально пылала от раздирающих её чувств. Я прямо поразился…
– Чему?
– Обычно она была… как бы это выразиться… холодна. Замкнута. Такой, знаете ли, образ ледяной королевы. А тут огонь…
– И чего она хотела?
– Спрашивала.
– О чем?
– О том, я ли покупал Надежде лекарства.
– А вы покупали?
– Как-то раз довелось… да… Надежда обычно сама, но постепенно прогулки стали её утомлять. В машине же душно и жарко летом. И еще воняет бензином. Но она лишь однажды попросила…
– Незадолго до смерти?
– Да нет… - он задумался, припоминая. – Месяца два или три… да, весна была… такая, знаете ли, когда уже тепло и не слякотно, но еще не лето. Точно… я ей читал стихи. У Надежды был удивительно тонкий вкус. А как она понимала слова…
Ну да, охотно верю.
– И мы гуляли… у нее закружилась голова… и я предложил отдохнуть. Упавшая береза… - Филипп прикрыл глаза. – И молодая поросль символом всепобеждающей жизни. Я бросил свою куртку, а она согласилась. И мы сидели. Надежда вытащила из кармана таблетницу… очень милую… знаете, бывают такие, которые с виду просто шкатулочки. Вот такая примерно…
Он сомкнул большой и указательный пальцы.
– Золотая. И с эмалью. Там изображены… змеи… да, это меня удивило еще. Кто будет изображать на таблетнице змей? Причем две. Одна бирюзовая, другая темная, почти черная. И камушки драгоценные… милая вещичка… так вот, она открыла таблетницу и посетовала, что все никак не доедет до города. Что думала, будто дома есть еще таблетки, а их почти и не осталось. И надо срочно отправляться. Я и предложил съездить. Мне все равно надо было в город… и она согласилась. Написала, что нужно…
– Рецепты?
– Рецептов не было.
Стало быть, препараты и вправду не столь серьезны.
– Значит, Ангелина спрашивала про лекарства?
– Да… и я ей рассказал. Про таблетницу…
– А она?
– Она? Она… поблагодарила. И сказала, что, возможно, я здесь не самый большой подонок…
Надо же, какое меткое определение.
Глава 28 Осенние листья
Глава 28 Осенние листья
«Невзирая на опасность, в нем таящуюся, яд змеиный меж тем обладает многими целебными свойствами, которые издревле известны людям. Вот уж сотни лет умелые лекари используют его для составления мазей и притираний, а некоторые рискуют и…»
«Книга о змеях»
Бекшееву вручили пакет с травяным сбором, а еще узелок с пирожками, причем последние – от Галины, категорически не желавшей отпускать столичного гостя голодным.
– Иди уже, - махнула на нее Валентина. – Балаболка… хотя… всё одно теперь родня, какая уж есть. Кто Антонину хоронить будет?
– Не знаю. Еще вскрытие предстоит. И сестра у неё есть.
– Сестра? Сколь знаю, любовь у них была взаимною, так что может и не сподобится-то… Вы, коль не сложно, дайте знать, когда тело станет не нужным. Я Галинку пошлю. Сделаем все по чести. Может, Тоня и не образец добродетели, но… все мы люди. И не мне её судить. А похоронить надо по-человечески.
Странно это.
Но… почему бы и нет.
– Если сестра, конечно, откажется… а если нет, то и не звоните. Потом уже, на кладбище навещу… и вот что… вы поспрашивайте. Или поищите. Духовная у неё была.
– Завещание?
– Можно и так, - кивнула Валентина. – Антонина как-то обмолвилась, что сестрица ждет и не дождется, как Антонина умрет. Что, мол, так и сказала, ты бездетная и все, стало быть, ей достанется и детям её. Сестры то есть. И Антонину это очень задело. Она тогда ответила, что смерть ничего не изменит. Что позаботилась она о том. Поищите… глядишь, чего и найдете. Если оно вам, конечно, нужно.