Змеиная вода
Шрифт:
Несказанно.
Ибо девушки, у которых оставались бы родственники, не стали бы молчать. А потом и сами родственники… и в целом мог бы получиться скандал, уничтоживший столь тщательно оберегаемую репутацию Каблуковых.
– А Надежда? – не удержалась Зима. – Или Ниночка?
– Надежда… её удалось бы убедить, что… она сама подцепила бы эту заразу. Скажем, работая со своими детьми или взрослыми, в этой вон школе… или еще где-то.
Каблуков сложил руки и сгорбился.
– Я понимаю, что звучит довольно мерзко…
– Еще как, - Захар покосился на Людочку, которая
– Что?
– Руку. Или оглох еще?
– Нет. Не думаю, что вы скажете что-то новое… - Каблуков руку все-таки протянул. – Понимаете… мне это не нравилось. Но отказать маме…
– А она привезла Ангелину.
– Да… у неё имелся сын… мама не рассматривает женщин в качестве наследников.
И взгляд отвел. Но при этом продолжил.
– Знаете, я тогда впервые понял, что с матушкой не обязательно соглашаться. До этого мне проще было сделать то, что она говорит, а Ангелина… она не боялась высказывать свое мнение. И прямо перечить. И делала то, что считала нужным…
– Она знала? О болезни?
– Нет, конечно. Мама предупредила, что ей нельзя говорить. Что… Ангелина не поймет. Для неё честь семьи ничего не значит… и случится скандал. Правда, думаю, что дело не в чести семьи… точнее Ангелина понимала это по-своему. И да, молчать она не стала бы. Она бы рассказала Надежде… возможно, позвонила бы Одинцову.
А тот не стал бы терпеть.
Тот… и не станет.
Наверное.
Все же подобная болезнь – весьма веский повод разорвать помолвку. Для Одинцова. Но вот Ниночка… Ниночка с её ненормальной патологической влюбленностью… Бекшеев сильно сомневался, что на неё новость как-то повлияет.
– И ты снова не стал спорить, - Зима скрестила руки на груди. И взгляд её был мрачнее некуда.
– Не стал. Зачем мне? Надежда меня вполне устраивала… сначала. Она была милой провинциальной девушкой. Такой наивной, витающей в облаках…
– Морду бы тебе набить, - Захар глянул исподлобья. – Вторую руку… какой поганью тебя лечили? Хотя… дай угадаю, ртутью.
– Не знаю.
– Ею… и еще кое-какими отравами. Но ртуть – основа, к тому же измененная силой… и вправду внешние проявления сняла, заодно и тело твое отравило. Ты идиот.
– Это я уже давно осознал, - Каблуков не обиделся.
– Когда всё пошло не по плану?
– После поездки в Петербург. Там Надежда… она вдруг сказала, что и вправду не стоит торопиться со свадьбой. Что мы должны лучше узнать друг друга… что возможно, мы поспешили с любовью…
– И вы…
– Вздохнул с облегчением, честно говоря, - Анатолий убрал руки. – Тогда мне подумалось, что это и вправду неплохой вариант… понимаете, я не горел желанием жениться. Врать. Выдумывать что-то… то есть сперва я думал, что женитьба не изменит привычного образа жизни. Жена будет в поместье с матушкой. Я… продолжу заниматься своими делами. Но в поместье была Ангелина, которая постоянно спорила с матушкой… матушка злилась и требовала от меня повлиять на Ангелину. Ангелина только смотрела так, с насмешкой. Потом добавилась Надежда, характер которой становился все более жёстким. И я представил, как они трое выясняют отношения… к тому же Одинцов… до того он
– Вот это она зря, - Зима глядела на Каблукова, не скрывая презрения. – У Одинцова чувство долга забивает все остальные чувства.
– Это я тоже понял при знакомстве… почувствовал буквально. И представил, что со мной станет, если вдруг… - Анатолий махнул рукой. – Я решил, что если усилю нажим, если начну вести себя… слишком грубо… Надежда разорвет помолвку.
– Не проще было бы самому?
– Под каким предлогом? Она-то, в отличие от меня, вела себя безупречно. А разрывать помолвку и ставить девушку в неудобное положение… и кроме того, матушка…
Которая точно не одобрила и не простила бы.
– Я стал устраивать сцены. Требовать, чтобы Надежда отказалась от школы… я знал, сколь важно это для неё. Я стал насмехаться над её работами. Твердить, что у замужней женщины может быть один-единственный интерес. И матушка меня поддерживала. Она ведь и сама так думала. Я знал, что это очень не нравилось Ангелине, и она в свою очередь не молчала. Тем более она сблизилась с Надеждой. Потом я вовсе потребовал отказаться от поездки…
– А если бы… - тихо спросила Зима, - она и вправду отказалась бы?
– Ниночка рассказала мне, что Надежда любит другого. Этого… забавного школьного учителя.
– Забавного?
– Он стремиться выглядеть изысканно, но как по мне смешон… и трусоват. Всякий раз, стоило мне появиться, он исчезал. При том я встречал их пару раз в городе. А Ниночка вовсе заявила, что видела их… целующимися.
– И вы?
– Обрадовался. Несказанно… понимаете, я тогда понял, что свобода близка.
– Но помолвку не расторгли, - устало сказал Бекшеев. – Почему?
– Мне пришлось бы озвучить причину… и выдать Ниночку. Она… так меня любила… и сестру тоже любила. Ей было тяжело. И я не хотел причинять ей ещё большую боль. Кроме того и репутация Надежды пострадала бы… я собирался поговорить с ней. Откровенно. Сказать, что знаю о ней и этом учителе…
– Разыграть сцену?
– Нет, - Анатолий мотнул головой. – К этому времени я бесконечно устал от сцен. От театра… матушка каждый день устраивала представление. Ангелина почти не бывала дома. Зоя… с ней же все будет в порядке?
– Будет.
– Хорошо… она уходила с Ангелиной, потому что даже мне тяжело было слушать эти бесконечные нотации с наставлениями… я собирался просто поговорить. Сказать, что… в общем, что нам стоит разорвать помолвку. Что я готов взять вину на себя.
– Даже так?
– Если бы Надежда согласилась, я бы устроил… скажем, пьяный дебош в городе. Взял бы пару девиц… или что-то вроде… она бы выглядела пострадавшей стороной.
– А ты?
– А я бы пережил, - теперь взгляд Каблукова был спокоен. – Я… я выбирал время… место… Надежда избегала встреч со мной. Я же… я медлил. Все-таки я не меньший трус, чем этот её… ну да не важно. Когда я почти решился уже, случилась неприятность на фабрике. И мне пришлось уехать на несколько дней.
– То есть, вас в городе не было?