Змеиная вода
Шрифт:
– Я вернулся как раз тогда, когда произошло несчастье…
– И промолчали.
– А кому и что я должен был говорить? Меня допрашивали, но… - Каблуков развел руками. – Но ни моя болезнь, ни… остальное… не имели отношения к делу. Потом выяснилось, что Надежда была беременна… и что это тоже как-то повлияло. И сердце у неё было слабым… в общем, все сложилось, как сложилось.
– Дальше, - потребовал Бекшеев.
Поесть бы.
Живот сводило от голода, что нормально после выброса силы. Но уйти означало
– Дальше… дальше я уехал. В Швейцарию… там хорошие врачи. Меня обнадежили, что болезнь моя поддается лечению… и даже вылечили.
– Вылечили, - подтвердил Захар. – Практически. Только…
– Только детей у меня все равно не будет, - завершил фразу Анатолий. – Матушка почему-то решила, что если болезнь отступила, то… и на остальное есть надежда.
– И выбрала вам новую невесту? Ниночку?
Глава 35 Змеелюды
Глава 35 Змеелюды
«Существует и такое поверье. Ежели взять шкуру черной змеи, сброшенную ею на Купальскую ночь, сказать слово заветное и бросить в молоко, то со шкуры той чешуя осыплется, раствориться в молоко. А кто его выпьет, у того во внутрях чешуя змеенышами обратиться. И вцепятся они в кишки и будут жить, расти, кровью питаясь. А человек станет чахнуть и бледнеть. Будет исторгать из себя рвоту кровавую. Ноги же и руки его иссохнут от яда змеиного, глаза почернеют…»
О народных приметах и суевериях
– Ниночка… - Анатолий подавил вздох. – Она… она влюблена в меня. Если это можно назвать любовью. Честно говоря, пугает. Серьезно, пугает… когда за каждым твоим движением следят с таким восторгом. Когда каждое слово ловят… это… знаете, поначалу это было забавно. И приятно, что уж тут. Я живой человек, и с самолюбием у меня всё в порядке.
В этом я ничуть не сомневаюсь.
В дверь осторожно постучали и она приоткрылась, пропуская Тихоню.
– Ничего не пропустил? – уточнил он. – Мне тут сказали, что у вас опять…
– Опять, - Бекшеев указал на стул. – Садись.
– Да нет, воздержусь, пожалуй. Пойду, по коридорам погуляю… посмотрю, что да как.
– Спасибо, - произнес Анатолий. – Я, конечно, понимаю, что всё давно вышло из-под контроля, но… исповедаться перед этим хамом не готов.
Кто бы говорил за хама.
– Значит, Ниночка…
– Ходила за мной следом. Что-то спрашивала… приносила альбомы, такие, девичьи, знаете, где надо стишки и комплименты. Я и писал. Мне ведь не сложно. Она была милым ребенком.
– Когда всё изменилось?
– Я надеялся, что она перерастёт это вот всё. В конце концов, ей предлагали Петербург… там хватило бы женихов. Скажу больше… пусть
– Не ошибетесь, - подтвердила я.
Анатолий кивнул.
– И в этом увидели бы шанс… нет, никаких прямых договоренностей. Но в свете умеют всё повернуть так, что…
Я поняла.
Да. Любовь. И милый супруг, которого грешно не поддержать, потому что он заботится о Надежде там или Ниночке. А значит, можно слегка поспособствовать его карьере. Ничего-то такого, что нарушает писаные или неписаные законы. Просто… участие.
Странные они люди, аристократы. Даже Бекшеев.
– А она заявила, что умрёт, но не расстанется со мной. Даже таблеток наглоталась.
– Я не знала, - сказала Людочка.
– Ещё бы… Ниночка пришла умирать к нам. Матушка вызвала своего… знакомого.
– Того, который травил Ангелину?
– Без понятия…
– Вы не заметили, что с сестрой не так?
– Мы… старались не пересекаться. Она не любила меня. Я… она была чужой женщиной, которой я побаивался, честно… потом она почти всё время пропадала в клинике. Да и в нашем доме до определенного момента легко было игнорировать друг друга. Места хватает…
Я вспомнила огромный гулкий особняк.
– Ангелина если о чём-то и говорила, то с мамой. Потом они уехали… но это если наперёд рассказывать. А тогда Ниночку удалось спасти. И я поговорил с ней. Рассказал, что у меня есть долг перед родом. Что Каблуковым нужен наследник, а я не так здоров… рисковать и ждать нельзя… всё такое. Говорил, что она найдёт себе кого-то, кто её полюбит и оценит.
Надо же, тяжело менять мнение о человеке.
Сволочь?
И сволочь тоже. Всегда удивляло, как в ком-то, вроде Толеньки, могут уживаться столь разные черты. Но могут же.
И уживаются.
– Она спросила, люблю ли я Надежду.
– И вы?
– Сказал, что нет… что это чувство долга и ответственности. Что если бы Ниночка была постарше, я выбрал бы её.
Мы с Бекшеевым переглянулись.
– А Зиночка, - спросила я. – Какое отношение она имеет ко всему этому? Она ваша любовница?
– Зиночка? – Анатолий удивился. – Нет… не любовница… она мне помогала. Лечение требует постоянной поддержки. Уколы нужны, капельницы… лекарства доставляют из Швейцарии. Кроме того пилюли, свечи. Ну… там много всего.
– Половина – мусор будет, - проворчал Захар.
– Но…
– Вот точно говорю, мусор. Принесешь потом, что там тебе прописали. Часто так делают, чтоб сложилось ощущение, что лечат изо всех сил. А вот с Зиночкой – это да, рука у неё лёгкая. Пациенты хвалили…
– Как ты на неё вышел? – уточнила я. – Ты ж в эту больничку не заглядывал? И почему…