Змеиное логово
Шрифт:
Оно и к лучшему.
Территория России, протекторат Москвы,
окрестности г. Шалако
Вторник, 31/06/21 26:10
После переправы через Большую реку капитан Мятликов, сочтя, что подчиненные слишком долго прохлаждались, распоряжается увеличить скорость. По твердой как камень и относительно ровной почве саванны машины довольно легко выдают семьдесят верст в час (против опасений караван-баши, наш «самурай» испанской сборки такой темп выдерживает, хотя и ценой возросшего расхода бензина); облако пыли, правда, от колонны в таком режиме размером примерно с Говерлу, но вопрос скрытности омоновцев
Границу между Американской и Русской Конфедерациями отмечает городок «Shalako» — откуда взялось такое имя, ведомо лишь основателю и аборигенам. Никакого погранконтроля я не наблюдаю; может, в городке он и водится, однако Мятликов огибает сей населенный пункт по окружной и без остановки следует дальше. Вскоре берег Большого залива остается в стороне, камни опять сменяются грунтовкой и караван-баши снова распоряжается «гнать по полной». Понимаю, близко родной дом и еще более родное начальство, которому надо сдать добычу без промедления, но у Сары от такой гонки уже плечи затекли. При первой возможности сменяю ее за баранкой.
Часа через два после Шалако, впрочем, становится совсем темно, и колонна останавливается на ночевку.
— В Москве будем завтра в десять с копейками, — обещает караван-баши, — тут всего ничего осталось.
Хорошо бы. А то у любимой все мысли после таких дорог разрываются между «поспать» и «отлежаться в большой ванне с пеной». А это неправильно, у нас, между прочим, официальный медовый месяц!
Территория России, протекторат Москвы, г. Москва
Среда, 32/06/21 10:47
Перед въездом в Москву капитан Мятликов пропускает нас вперед. Вероятно, не хочет светить наше присутствие в служебной колонне, по крайней мере перед охраной периметра; начальству, конечно, будет доложено, все одно подчиненные у него не безъязыкие… ну да тут их внутриомоновские трудности, нас сие не касается.
— Удачи вам, — кивает омоновец, изымая служебный «Гранит».
— И вам, — посылает Сара воздушный поцелуй.
Мутную Москва-реку крупной не назовешь, чуть пошире Мормонской; зато основательный деревянный мост рассчитан на большегрузы, по такому и танк, пожалуй, пройдет. А прямо в конце моста расположен московский КПП. Охранники блокпоста носят обычный ментовский камуфляж, вооружены «калашами» в черном пластике — судя по габаритам и конусу пламегасителя, «сто четвертыми», как раз посредине между традиционной ментовской «ксюхой» и полноразмерным автоматом, только под «семерку»; пистолеты в поясных кобурах смахивают на пээмэмы. Ну и морды сии охранники имеют самые что ни на есть гаишно-таможенные.
— English only, — шепотом бросаю супруге. На всякий случай. В Старом Свете к «своим» у отечественных органов охраны правопорядка отношение еще с допетровских времен на два порядка хуже, чем к «чужим»; как здесь, не знаю, будем посмотреть.
Любимая понятливо улыбается:
— For sure.
С недоуменным видом моргает на традиционное «предъявляем документики, пожалуйста» и отвечает:
— I don't understand, sorry.
Ментовская морда не без напряга рожает «йор айди» и даже добавляет «плииз».
— Oh, ID! — ухмыляясь поглупее, восклицаю я. — Yes, yes, here they are!
Идекартами традиционно возят по сканеру. В «красном списке» личностей, находящихся в международном розыске, разумеется, владельцы не числятся, документы нам возвращают. Тем временем мент-охранник энергичным жестом подзывает другого, вполголоса сообщает, мол, тут нагличане пожаловали, а ты ж знаешь, у меня с этим делом три класса и два коридора — ну если и не дословно, то нечто в этом роде. Второй мент, натянув вежливую улыбку, обращается на вполне сносном английском:
— Будьте добры, какова цель вашего визита в Москву?
— Туризм, — отвечаю я.
— Медведи-водка-балалайка-Горбачев, — добавляет Сара.
Улыбка как-то блекнет. Что у него там крутится под черепом, понятно без всякой телепатии.
— Рекомендую взять гида-переводчика. Обратитесь в представительство Ордена, вам подскажут, в каких гостиницах оказывают эту услугу.
Совет для идиотов-туристов, в общем, правильный и разумный. Радостно киваю.
— Да-да, конечно. У нас есть карта! — тыкаю в дисплей тафбука со включенным «НьюВолдВьюэром», карта Москвы там действительно имеется. Насколько полная и подробная, вопрос, но уж орденское представительство и банк отмечены.
— Прекрасно, — человеку явно полегчало. — Личное оружие у вас имеется?
— Да, — соглашается супруга, — пистолет есть.
— Пистолеты в пределах города разрешено носить открыто, но только после регистрации. Все прочее обязано лежать в запечатанной сумке или сейфе отеля. За регистрацию, пожалуйста, уплатите пять экю с персоны.
Вот жуки, по всей Новой Земле сие бесплатно, и никакой регистрации. Ну да чтоб москвичи не нашли, за что драть с иногородних? Ладно, десятка не деньги. Достаю из кошелька синюю двадцатку, получаю честную сдачу и два картонных прямоугольника с зелеными штампиками, в которые мы под чутким руководством мента сами и вписываем «пистолеты системы Беретта М9». Карточки велено носить с собой и предъявлять вместе с Ай-Ди «властям»…
Формальности на этом заканчиваются, и перед нами наконец открывается город, по которому мы медленно едем, поворачивая «куда глаза глядят».
В заленточной Москве я бывал раза три, задерживаясь максимум на сутки, и вынес из этих визитов твердое убеждение, что люди там иногда бывают хорошими, но сам город — отвратительный. Не потому, что мегаполис: Нью-Йорк и Лос-Анджелес не меньше, да и мой родной Киев тоже пребывает в классе мегаполисов, хотя и раза в три поскромнее. Просто… неуютно. В весьма крупном и не менее столично-заносчивом Питере схожего ощущения у меня не возникало. Сара полностью со мной солидарна относительно превосходства Питера перед первопрестольной, хотя столь резкого неприятия заленточной столицы Эрэфии у нее нет.
Москва здешняя лично мне напоминает старый киевский Подол, где вместо типовых многоэтажек поставлены столь же типовые недохрущевки на два-три этажа, перемежаемые подворьями-особнячками состоятельных персон в духе «кто выпендрежнее» и барачно-складского типа ангарами в демонстративном обрамлении «егозы», заменяющей декоративные кустарники. Запах рыбы, свежей и копченой — весь северо-восточный сектор города упирается в Москва-реку, и очевидно, рыбалка в этом ручейке вполне годная.
Плюс два момента, которые, увы, взяты не с нашего Подола, а конкретно из староземельной Москвы: зримое обилие «хозяев жизни» на понтовых тачках и еще более зримое обилие их сопровождения из силовиков, частью в камуфляже — только не армейских расцветок, а ментовско-чоповских, — а частью вовсе в полуспортивных костюмах, «привет браткам из девяностых», стриженная в ноль башка, золотая якорная цепь на могучей шее и золотой килограммовый кастет на растопыренных пальцах прилагаются. А у многих вдобавок и кожанки, это при здешней-то жаре под пятьдесят… У такого сопровождения в боевой устав, рупь за сто, вписан кусок песенки из «Бременских музыкантов» в исполнении Анофриева, «величество должны мы уберечь от всяческих ему не нужных встреч» — оно хоть и звучит веселой пародией, однако эти лбы подобных умных словей не знают и близко. На уши не налазят. Что за ленточкой, что здесь…