Змеиное варенье
Шрифт:
Госпожа Мейер покраснела и что-то пролепетала, но я оборвал обеих.
— Довольно. Идите, госпожа Мейер. Потом договорим. А вы со мной, — я поймал Лидию за локоть и потащил прочь по палубе, подальше от любопытных матросов, уже поглядывающих в нашу сторону.
— Хотя думаю, что вы тоже не прочь заглянуть к ним на огонек, да, господин инквизитор? — не унималась эта пошлячка. — Помнится, вам понравилось шлепать…
— Прекратите! — сильно хотелось встряхнуть ее и окунуть в холодную воду, чтобы прочистить ей мозги. Но я ограничился
— Госпожа Дрозд…
— Можно просто Малгожата, — женщина кокетливо поправила выбившийся белокурый локон и улыбнулась. — К чему эти формальности?
— Госпожа Дрозд, — непреклонно повторил я, — поскольку на корабле я сейчас являюсь единственным духовным лицом, то не потерплю творимого на борту греха прелюбодеяния.
— О чем это вы? — на ее лице было написано такое искреннее недоумение, что я почти засомневался.
— О неподобающих отношениях между вами и вашим пасынком.
— Да как вы смеете?!? — взвизгнула она. — Я честная замужняя женщина!
— Надеюсь, что именно ею вы и останетесь, в противном случае я буду вынужден сообщить вашему мужу о своих подозрениях.
Госпожа Дрозд осеклась на полуслове и рухнула обратно на лавку.
— Это возмутительно… — нерешительно начала она, но я оборвал ее.
— Кстати, зачем вы приезжали в Кльечи?
— Мой сын, — подчеркнула женщина, постепенно обретая былую уверенность, — сопровождал меня на лечение. Я поправляла здоровье, отдыхая на морском побережье.
— И как долго вы здесь пробыли?
— Все лето. К чему эти вопросы, господин инквизитор? Почему вас это интересует?
Я не ответил, глубоко задумавшись. Получается, Юлиан Дрозд приехал в город как раз в то время, когда произошло первое ограбление. Возможно, Лидия провела меня, отвлекая внимание ложными обвинениями от личности Серого Ангела, а несчастная Малгожата действительно добродетельная супруга… Или же подельница…
С лекарем я не стал особо церемониться, задумав одним махом решить сразу два вопроса. Я зашел к нему в каюту и с порога заявил:
— Господин Мунс, мне известно о ваших делах.
Он удивленно взглянул на меня поверх очков и отложил в сторону книгу.
— Позвольте полюбопытствовать, о каких именно?
— Контрабанда, — я внимательно наблюдал за ним и заметил, как едва заметно дрогнула его рука, когда он снимал очки и откладывал их в сторону. — Кстати, а где ваш слуга?
— Гвидо нездоровится… — несколько растерянно отозвался лекарь. — Господин инквизитор, я не понимаю причин, по которым вы делаете такие странные выводы относительно…
— Довольно, — я так устал от церемонной лжи и словесных кружев, что невольно позавидовал Лидии с ее непринужденной манерой изысканно хамить окружающим в лицо. — Я могу прямо сейчас обратиться к капитану и вынудить его провести тщательный досмотр ваших личных вещей и груза, а могу поступить иначе.
Я замолчал, ожидая реакции собеседника. Пока лекарь задумчиво изучал меня, я разглядывал обстановку каюты, подмечая вещи, принадлежащие слуге. Потрепанные сапоги, старое дорожное платье, зеркальце, гребень для волос, пара безделушек… Бедновато для Серого Ангела, хотя это может быть искусной маскировкой…. Пока рано исключать Гвидо из списка подозреваемых.
— Что вы хотите? — вздохнул лекарь.
— Я не сообщаю о вас таможенному чиновнику, а вы поможете мне узнать, чем травят старика Илияса.
— Хм… Почему вы решили, что его травят?
— Господин Мунс, — я холодно уставился на лекаря, — вам же известно, что от божьего провидения ничего не скроется, тем более, человеческие пороки? Единый приоткрывает мне то малое, что необходимо для борьбы с ними, а вот детали уже приходится узнавать самостоятельно.
Я встал и добавил:
— Навестите господина Илияса и предложите свою профессиональную помощь. Думаю, что отравительница, его внучка, держит яд в каюте, и вы легко сможете под благовидным предлогом его обнаружить. Надеюсь, за ужином вы меня порадуете нужными сведениями.
К вечеру стало сильно штормить, и качка усилилась, сделав невозможными прогулки по палубе. Я так и не смог заставить себя вернуться к материалам столичного дела, чувствуя, как тяжелеет на душе от раздумий о несчастных жертвах. Вместо этого я в который раз взялся за трактат Изры из Мирстены о духовном наставничестве, до сих пор не понимая, почему отец Георг так категорически о нем высказался. Если это единственный шанс спасти Лидию от тьмы безумия, то я должен хотя бы попытаться.
Прозвучал удар гонга, созывающий на ужин, и я с сожалением отложил книгу и отправился в кают-компанию. Мне не давал покоя еще один вопрос. Почему Лидия забыла облить грязью купца Ковача? Толстяк уже сидел за общим столом вместе с остальными притихшими и страдающими от морской болезни пассажирами. Я сел рядом с Тенью и поинтересовался:
— Где ваша госпожа?
— Ей нездоровится, она ничего не ест. Я просила повара разрешить заварить ей трав, но…
— Во время такой качки никто не разрешит разводить огонь.
— Но ей нужно выпить отвар…
Появилась хмурая госпожа Бергман. Одна, без сына. Неприятное подозрение кольнуло сердце. Я оставил Тень и заступил дорогу нерадивой мамаше.
— Где ваш сын?
— Спит уже, — буркнула она и обошла меня, садясь рядом с купцом.
— Завтра я непременно увижу Йорана. Если на нем будет хоть царапина… — наклонился я к ней, — то пеняйте на себя.
Купец удивленно поднял брови, услышав мои угрозы, но промолчал, а женщина лишь недовольно отмахнулась от меня. В дверях остановился господин Мунс, и я поспешил перехватить его.