Змеиное варенье
Шрифт:
Что касается состязания, то даже думать забудьте, попробуете свои силы в следующем году. А сейчас берегите себя… — сказал я, разглядывая ее перепачканное шоколадом лицо, и добавил в сердцах, — и прекратите обжираться всякой гадостью!
Темный пустой дом навевал тоску, особенно по контрасту с соседними жилищами, разряженными изморозными венками и уютно светящимися окнами. Остенберги уехали проведать на Изморозье дочь, забрав с собой Йорана, чему я был бесконечно рад. Настроение у меня было совсем не праздничное.
Надежды на скорое завершение дела не оправдались. Я проверил всех, кто работал в ресторации. Среди них не было ни одной женщины, так что версия колдуньи отпадала. Впрочем, я изначально сомневался в том, что несчастная
Все работники ресторации были местными, что подтверждалось донесениями стражи. Все, кроме владельца "Пяти колосков". Он приехал из Гаяшимского ханства, но маш-ун наотрез отказался сообщить что-либо о Чжоне Орфуа, нынешнем княжьем поваре. Более того, обычная выдержка церковника дала трещину, и он сорвался на угрозы. Вспоминая покрасневшее лицо Уль Джена и чуть бегающий взгляд, я в который раз задался вопросом, не он ли нанял Серого Ангела украсть рецепт "Поцелуя Единого". Версия выглядела довольно дико, но с другой стороны… Вояжич Арметино был в посольстве, а после поехал туда, куда ему указал загадочно исчезнувший господин Ик Чен — в заброшенное поместье, где жертву мог поджидать Серый Ангел. А если учесть тот факт, что Лидия вдруг воспылала страстью к стряпне и захотела принять участие в кулинарном состязании, где должен появиться Орфуа, то картина вырисовывалась довольно неприглядная… У меня было ощущение, что я барахтаюсь в липкой паутине лжи и интриг, запутываясь все больше и больше с каждым новым фактом.
А состязание уже завтра. Верховный каноник Кирилл, встретиться с которым мне удалось только с пятой попытки, рассмеялся в ответ на мое предупреждение об опасности."… Меня богопротивное колдовство не возьмет… " Самонадеянный глупец! Отрава спорыньи равно действует на всех, праведников и грешников. На состязании верховный каноник, как обычно, будет главным судьей, а значит, он должен пробовать все блюда, представленные кулинарами. И у меня нет ни малейшего шанса этому помешать.
Зато я наконец смогу встретиться с Чжоном Орфуа и проверить свои подозрения. Он приехал в столицу полтора года назад, купил скромную таверну и едва сводил концы с концами. Несколько месяцев спустя Орфуа овдовел, по слухам, его жена сильно болела и почти не показывалась на людях. Однако после похорон удача словно повернулась к нему лицом, он разбогател на пикантных закусках для "Храма наслаждений", а потом стал готовить для "Золотой лисицы" и соседних заведений. А после победы в кулинарном состязании Орфуа попал ко двору, где сделал головокружительную карьеру от простого помощника до княжьего повара. Скромная таверна превратилась в роскошную ресторацию. По слухам, на ее перестройку ушло столько золота, что проще было построить новое здание. Если предположить, что с Орфуа не все чисто, то он становился первым подозреваемым. Жена, которую никто не видел, непроверенное прошлое, даже первое убийство — все вписывалось в версию его причастности. После смерти сына Дерек Лешуа, тогдашний княжий повар, отказался от титула и оставил двор, освободив Орфуа дорогу. Это было единственно возможным мотивом того убийства, потому что в материалах по Асаду имя Лешуа нигде не упоминалось. Но с другой стороны прошлое Орфуа должен был проверить тайный сыск, ведь этому человеку доверили потчевать первых особ княжества и самого великого князя.
Поэтому, кроме неясных подозрений и дурных предчувствий, мне нечего было ему предъявить.
И до сих пор еще не было ответа на мое прошение о возобновлении дознания по голодному бунту в Асаде. Я опасался, что кардинал окажется прав, и никто из виновных так и не понесет наказания. Но я уже нашел лазейку, как заставить орден Пяти изменить приснопамятное решение о сохранении в тайне тех событий. Осталось еще узнать, кто имел доступ к архивам ордена, потому что все убийства совершались в строгой, даже какой-то болезненной последовательности согласно записям решения по тому делу. И следующим в списке действительно значился верховный каноник. Но возникал логичный вопрос — откуда Орфуа получил эти сведения?
Я встал из-за стола, разминая затекшие от долгого сидения мышцы, потом зажег еще один светильник.
Брошенный взгляд на стыдливо задвинутую в дальний угол книгу вернул мои мысли к Лидии. Я должен провести обряд, чего бы мне это ни стоило. А чтобы он закончился успешно, надо заставить себя изучить все, использовать любые возможности и исключить то, что может помешать. Казалось бы, что может быть проще, но я опять малодушно засунул книгу подальше в ящик стола, открыл окно, впуская холодный воздух, и растер лицо пригоршней снега с подоконника. Предстояла еще одна бессонная ночь за изучением списка допущенных в архивы ордена.
К обеду следующего дня город совершенно преобразился. Все лавки и мастерские закрылись, люди высыпали на улицы. Первый зимний пост закончился, даруя недельную передышку на светлый праздник Изморозья. Улицы украсились еловыми венками, стеклянными колокольчиками и цветными светильниками из тончайшей гарлегской бумаги. В Лионарском парке устроили народные гуляния: катались на коньках, делали горячее вино с приправами и медом, жарили сочное мясо, плясали и затевали шутливые гонки на санях. Богатая публика стекалась к дворцу, задирая носы от осознания заветного пригласительного билета на самое знаменательное событие в году — кулинарное состязание.
Это был настоящий праздник чревоугодия. Столы были расставлены даже во дворцовом парке, который по случаю совершенно преобразился. Он сиял тысячами светильников и звенел нежными переливами колокольчиков, а ветви деревьев изгибались под тяжестью повешенных на них сладких гостинцев: начиная от простых леденцов и заканчивая обернутыми в яркую ткань свежими фруктами из княжеских теплиц. На центральной лужайке выстроили ледяной город с высокой горкой, с которой уже спускались самые смелые гости, разгоряченные вином и подбадриваемые взрывами смеха. Лучшие барды княжества услаждали слух взыскательной публики, музыка доносилась из главной части дворца.
Но мне было не до всей этой сверкающей мишуры, я лавировал в веселящейся толпе, выискивая офицера Матия. Для состязаний по обыкновению выделили Коронный зал. Он был достаточно огромным, чтобы вместить как отгороженные от прочих места для строгих судей, так и столы попроще для знатных вельможи богачей, купивших пригласительные. У ярко освещенной мраморной лестницы на второй этаж играл военный хор, заглушавший любые разговоры. Пестрая публика, щеголяющая драгоценностями, напудренными лбами, яркими нарядами, уже кружилась в танце. Мне пришлось пробираться через эту стену чужих локтей, плеч, тонких талий, пышных юбок и откровенных декольте, поминутно извиняясь перед дамами и расталкивая чересчур рьяных кавалеров. Княжеская семья сидела на втором этаже, и я устремился туда, выискивая рыжую шевелюру офицера Матия.
Знакомый воевода перегородил дорогу, а после минутного объяснения наконец соизволил указать вниз.
Княжна Юлия и ее семья занимали места на первом этаже, среди прочей знати, лишенные милости сидеть рядом с великим князем. Офицер Матий с невозмутимым видом обгладывал куриную ножку, бросая настороженные взгляды на любого, кто осмеливался приблизиться к его сиятельной подопечной.
Дотошность рыжего пса не вызывала сомнений, но тем не менее он позволил княжне прийти на состязание, несмотря на мои предупреждения. Только Единому ведомо, что задумал Серый Ангел. Еще один отчаянный рывок сквозь танцующую толпу — и я оказался возле стола князя Тимофея.