Змеиный маг
Шрифт:
— Нет, там живут не змеи-драконы если вы их имеете в виду. У них есть своя морская луна, и они не нуждаются в другой. Живущий на интересующей вас луне народ — это не гномы, не эльфы и не люди. Я не думаю, чтобы вы когда-нибудь слышали о нем. Они называют себя сартанами.
Эпло бросил быстрый взгляд на своих слушателей. По их лицам было похоже, что это слово они слышат впервые. Эпло вздохнул с облегчением. Это сильно упрощало дело. Если бы у этих людей сохранились хотя бы самые смутные воспоминания о сартанах, было бы гораздо труднее заставить их выступить против тех, кого они наверняка считали бы богами. Эпло поспешил продолжить, пока внимание слушателей не рассеялось.
— Змеи пообещали восстановить ваши корабли при помощи своей магии. Они сожалеют о случившемся. Это было недоразумение. Я все вам объясню, когда у нас будет больше времени.
А теперь я скажу вам о самом главном, что необходимо обсудить. О той морской луне, о которой рассказали вам дельфины. На самом деле это не морская луна. Она не перемещается. Она достаточно велика, чтобы все ваши народы жили на ней вместе. И вы могли бы многие поколения жить там, и вам не пришлось бы снова строить солнечные охотники.
На лице Думэйка было написано сомнение.
— Вы уверены, что говорите именно о… как там это называется?
— Сурунан, — подсказала ему жена.
— Да, Сурунан.
— Да, это именно то место, — сказал Эпло, не желая произносить сартанское слово. — Это единственное место поблизости от морского солнца… И боюсь, другого вашим народам не найти.
— Да, — тихо сказал Элиасон, — мы это уже поняли.
— Отсюда все наши трудности. Из-за того, что дельфины не сообщили вам, что… это место… является домом этих самых сартанов. Но вряд ли дельфины виноваты. Я думаю, они просто не знали об этом. Сартанов там очень долго не было.
То есть они там были, но сейчас некогда вдаваться в подробности.
Менши переглянулись. Они были ошеломлены, и им нужно было время, чтобы освоиться с этой мыслью.
— Но кто такие эти сартаны? Ты говоришь о них так, словно это жуткие существа, которые прогонят нас прочь, — сказала Делу. — Но откуда ты знаешь, может, они будут рады принять нас в своем королевстве?
— И сколько там этих сартанов? — спросил ее муж
— Их не так много, тысяча или что-то около того. Они занимают один город в этом королевстве. Остальные земли пустуют.
Ингвар оживился.
— Тогда о чем нам беспокоиться? Там места на всех хватит.
— Я согласен с гномом. Мы сделаем Сурунан процветающим.
Эпло покачал головой.
— Если рассуждать логически, вы все говорите правильно. И сартаны должны бы были согласится с вашим переселением, но, боюсь, они не согласятся. Я кое-что знаю о них. По словам змеев, некогда ваши предки жили в этом королевстве вместе с сартанами. А потом сартаны приказали вашим предкам уйти оттуда. Они посадили ваши народы на корабли и отправили в Доброе море, нимало не беспокоясь, выживут они или умрут. Не похоже, чтобы сартаны обрадовались, увидев вас снова.
— Но как они могут прогнать нас, если нам больше некуда деваться? — изумился Элиасон.
— Я не говорю, что они обязательно вас прогонят, — сказал Эпло, пожимая плечами. — Я только говорю, что они могут это сделать. И вам надо подумать, что вы будете делать, если они откажутся принять вас. Потому-то вам необходимо собраться и что-нибудь решить.
Он выжидающе посмотрел на меншей.
Менши переглянулись.
— Я не хочу войны, — сказал король эльфв.
— Ну ты сказал! — фыркнул Ингвар. — Никто не хочет воевать, но если эти сартаны действительно окажутся такими безрассудными…
— Я не хочу войны, — неестественно спокойно повторил Элиасон.
Ингвар начал спорить. Думэйк попытался убедить эльфа
— Солнце не покинет нас еще многие циклы, — резко сказал Элиасон. — Я не могу думать об этом сейчас…
— Не можешь думать о благополучии твоего народа!
Заплаканная Грюндли протопала через него и встала перед эльфийским королем, едва доставая ему до пояса.
— Грюндли, нельзя так разговаривать со старшими, — сказала ее мать, но недостаточно громко для того, чтобы дочь услышала ее.
— Сабия была моей подругой, и я буду помнить ее и тосковать по ней до конца жизни. Но она собиралась пожертвовать жизнью ради спасения своего народа. И если ты, ее отец, перестанешь заботиться о нем, ты предашь ее память!
Элиасон стоял, глядя на гномиху, как на привидение из кошмарного сна.
Ингвар, король гномов, вздохнул и подергал бороду.
— Ноя дочь говорит правду, Элиасон, даже если делает это со всем изяществом и очарованием боевого топора. Мы разделяем твое горе, но мы также разделяем твою ответственность. Жизнь наших народов превыше всего. Этот человек, спасший наших детей, прав. Мы должны собраться и обсудить, что делать дальше, и как можно скорее!
— Я. согласен с Ингваром, — произнес Думэйк, — Давайте соберемся на Фондре через четырнадцать циклов. Вам хватит этого Бремени, чтобы окончить траур?
— Четырнадцать циклов!
Эпло хотел возразить, но резкий взгляд гнома заставил его промолчать. Позже он узнал, что траур у эльфов — во время которого ни один эльф, связанный с покойным узами крови или брака, не ведет никаких дел, — вообще длится месяцами, если не дольше.
— Ну что ж, ладно, — с глубоким вздохом согласился Элиасон. — Четырнадцать циклов. Я встречусь с вами на Фондре.
Эльфы отправились обратно. Люди и гномы вернулись на свои подлодки и приготовились отплыть по домам. Думэйк, подталкиваемый дочерью, подошел к Эпло.
— Простите нас, сударь, если мы показались вам неблагодарными. Наша благодарность утонула в слезах великой радости и ужасного горя. Вы окажете мне большую честь, если согласитесь быть нашим гостем.
— Я очень польщен предложением разделить с вами ваше жилище, вождь, — торжественно ответил Эпло, испытывая странное чувство — словно он снова оказался в Лабиринте и разговаривает с главой племени Оседлых.