Змеиный медальон
Шрифт:
В последующие часы Кешка с Блошкой не раз пожалели, что не легли спать под кустом, подложив под голову ветер и укрывшись дождичком. Животы у них подвело, в воображении, как недосягаемый мираж, истекали горячим соком куски заячьего мяса.
Бочонок с вином весил, наверное, килограммов двести. Вдвоём они с
– Слушай, – выдохнул Блошка, – тут же злыднева прорва работы. Как они без нас справлялись, а?
– Эй, ребята! – донеслось из зала. – Давайте скорей! И воды ещё натаскайте, а то кончается…
К ночи оба наломались так, что с трудом разгибали спины. Даже чувство голода от изнеможения притупилось. Но когда Лумова жена позвала их в жаркую кухню и на столе явились миски с говяжьим супом, свиной грудинкой, овощным рагу, горами румяных, лоснящихся от масла пирожков с печенью, а потом с яблоками, друзья вмиг превратились в две машины-рушилки и не остановились, пока не убрали всё подчистую.
Заметив, что работники подкармливают своих питомцев, одна из женщин, кажется сестра хозяина, принесла целую миску отонков и налила в блюдечко молока. Чмок молоком побрезговал, а Бумбараш налакался от души и донышко вылизал.
Как выглядит ракен, по эту сторону Хотими, похоже, никто не знал. Кухаркам стало любопытно, что это за "милый крошка с крылышками". Кешка скормил им байку, испытанную на паломниках:
– Повстречали мы дорогой скоморохов с балаганом. Была там зверюга заморская – полтергейст называется. Голодная, заморённая, а пузо что твой котёл. Беременная, значит. Разродилась и померла. Детёнка хотели утопить, а я говорю, дайте мне – может, выхожу.
Маленький ракен, словно зная, что на кону его жизнь, вёл себя совершенным душкой – умильно хлопал глазёнками, тёр лапками нос и даже мясо ел деликатно, по кусочку.
Женщины растроганно ахали, качали головами. Ни одна не прищурилась с усмешкой, как Имьян.
Финалом поистине королевского обеда стали две внушительные кружки красного вина. Блошка нашёл его кислым и крепким (подопечные Мары знали только лёгкую медовуху), но выпил всё до дна. Кешка разомлел, туго набитый желудок тянул упасть и забыться прямо на полу у очага.
– Комнат для вас нет, – огорошила друзей Лумова жена. – Спать будете на конюшне.
После кухонного уюта моросящий дождик на дворе показался особенно мерзким. Но в конюшенном сарае, против ожидания, было сухо и довольно тепло. Друзья зарылись в душистое сено, а по храпу, доносящемуся откуда-то слева, поняли, что не только их спровадили ночевать под бок к лошадям. Всё не так обидно.
Блошка первым ухватил мешок с мехами, пристроил себе под голову и тут же сладко засопел. Бумбараш выбрался у Кешки из-за пазухи, вспорхнул куда-то под кровлю.
– Ну и чёрт с тобой, – буркнул Кешка, поворачиваясь на бок.
Он не заметил, как уснул.
Секундный провал в черноту – и пронзительное верещание, от которого сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
Шорохи, нервный шёпот, движение в пульсирующей тьме…
– Стой! Куда! – вскрикнул рядом Блошка.
– Цыц, сопляк, прирежу!
Сверху навалились, сдавили горло, дохнули в лицо пивной кислятиной…
Хаос звуков – визг, клёкот, яростное чириканье, встревоженное ржание. Диссонансом – человеческие вопли:
– Ой! Что это?
– А-а, больно!
– Мочи их! И ухо… хрм…
Крик оборвался хрустом и тошнотворным бульканьем. Руки, державшие Кешку, исчезли.
Удар. Падение. Топот убегающих ног…
Тяжёлое дыхание и басовитый голос:
– Эй, ребята, вы целы?
Кешка помедлил с ответом.
– Да вроде…
На плечо ему бухнулся Бумбараш, впился когтями, удерживая равновесие.
Блошка откликнулся мучительным стоном:
Конец ознакомительного фрагмента.