Змеиный медальон

Калинина Кира Владимировна

…Грязный деревенский двор, по которому гуляли куры и гуси, подбирая корм и роняя помёт. Женщина по имени Любовь. Сколько намешано в её душе – целый клубок страстей и противоречий. Любовь там тоже была, просверкивала сквозь наносы и мусор – на самом дне, так глубоко, что женщина, должно быть, и сама не подозревала… Сейчас в ней главенствовал страх. За себя, за своё мелочное благополучие, которое она так долго и кропотливо создавала.

Сперва мальчик… Он пропал при обстоятельствах странных и интригующих. Возможно, тут есть связь, но разбираться поздно… Женщина Любовь и не пыталась. Объяснение, на случай, если кто спросит, придумала быстро: собрался в армию, но струсил и пустился в бега. А вот девочка… Сразу двое детей

за пару месяцев. Такое не скроешь. Но и насчёт девочки у Любови начала вызревать версия – прямо у него на глазах. Он видел, как в её сознании вырастали вехи будущей душещипательной истории: сначала обследование, потом лечение на деньги богатого благотворителя… возможно, пансион, где всё, как на дорогом курорте… состоятельная столичная семья хочет удочерить её… она же хорошенькая… так неужто Любовь Петровна станет мешать счастью девочки?

Она видела в руках визитёра документы – гербовая бумага, фото, подписи, печати. Уполномоченный по правам ребёнка. Интересно… Вряд ли Нолемьер знал, что такие бывают. Но женщина – знала: грозные должности, названия контролирующих и надзорных органов… её оглушённый ум сам выбрал, чему поверить.

Инстинкт велел не подпускать пришельца к девочке. Но и отказать было нельзя. Потому – отвела её в сторону, зашептала: "Что бы он тебе ни предлагал, что бы ни обещал, не верь. Они тебя заберут, засунут в интернат. Будет хуже, чем в детском доме. Им там ни до кого дела нет. Будут тебя голодом морить, издеваться. Хочешь снова в детский дом?" Девочка энергично помотала головой. "Вот и хорошо. Иди. Он ждёт".

Хитрый, чёрт. В доме не остался, вывел глупышку во двор. Любовь Петровна следила от стайки. Лощёный чиновник что-то говорил. Девочка внимательно слушала, а потом пару раз отрывисто кивнула. Тут ветер бросил Любови Петровне в лицо горсть сора. Когда она проморгалась, выгнала из глаз слёзы, двор был пуст.

– Прости меня, детка, – шептал бывший учёный и придворный маг. – Придётся потерпеть. Ты только держись, не поддавайся…

Первую струну он не тронет. Хватит и четырёх. Возможно, трёх. Но сначала надо подготовиться. Он давно всё продумал, выверил каждый шаг, но когда делаешь что-то в первый раз, просчёты неизбежны.

Вторая струна была самой тонкой, истаявшей до бледного пунктира. Слишком мало силы осталось в ней, а значит тому, кого она питает, жизнь отмерена недолгая… С тебя-то мы и начнём. Чтобы смягчить последствия возможной ошибки.

Он не вправе умереть из-за нехватки опыта. Смерть означает поражение. Никто не придёт на его место, не подхватит выпавший из рук меч. Девочка погибнет. А вместе с ней и весь Майнандис.

Глава 7. Найдёныш

На обед Блошка поймал краснопёрку и запёк в углях. Вместе с полбой, ягодами и сушёной тыквой в меду трапеза получилась просто царской. Наевшись, легли в траву, голова к голове, глядя сквозь маскировочную сетку листвы в далёкую синь.

Сегодня последняя ночь Красной Луны – и можно вздохнуть свободно. Почувствовать себя человеком, а не мышкой-норушкой, которая, заслышав крылья над головой, тут же бежит прятаться. Никаких дурацких убежищ. Идёшь себе звериной тропой, час за часом, пока вконец не стемнеет, потом сядешь у костра и слушаешь, как Блошка травит байки… Красота!

На днях Рыжий признал, что из чудаковатого пришельца с Той Стороны всё-таки может выйти охотник. За месяц странствий по Захотимской Пуще Кешка вполне освоился с луком и стрелами – после того как его левое предплечье с внутренней стороны превратилось в сплошной синяк. Копьё и нож бросал пока неважно, но дорога впереди длинная, всё успеется. Он учился догонять, выслеживать, с азартом разгадывал знаки, оставленные кабанчиком или зайцем в многослойной плоти леса – и сам чувствовал себя роднёй дикому зверю, вольному, сильному.

А ещё Кешке нравилось шагать, растворяясь

в голосах чащобы. Перед глазами начинала маячить призрачная тропка, поступь делалась лёгкой, пружинистой, грудь распирало от восторга, и в голове почему-то крутилась песенка из старого мультфильма, который так любила тётя Люба: "Мы в город Изумрудный идём дорогой трудной…"

Он знал – почему.

В далёком городе Летуприсе живёт чародей Бармур, очень старый, но не растерявший силы. Только ему да, может, ещё паре человек во всём мире под силу отворить двери на Ту Сторону. Это будет нелегко, тем более сейчас, когда страной фактически правят браккарийцы. Мара просила Кешку не питать напрасных надежд. Но даже шарлатан Гудвин помог… почти помог Элли возвратиться домой, а её друзья обрели в пути то, о чём мечтали. Так, может, и ему повезёт?

Каждый раз, подходя к этой мысли, Кешка улыбался и незаметно для себя начинал насвистывать мелодию песенки. Блошка тут же требовал перестать, потому что свистуну три года удачи не будет. Кешка запевал вслух – на туземном языке рифма пропадала напрочь, но Блошка подхватывал и на весь лес орал вместе с ним про Элли и Тотошку…

Детскую песенку Рыжий воспринял очень серьёзно. Он хотел знать, что это за три волшебных желания, которые должен исполнить добрый Гудвин. Пришлось пересказать ему сказку… Блошка заявил, что если Кешка – Элли, то он Железный Дровосек, нет – Лев, или скорее Страшила, потому что сердечности и отваги в нём через край, а вот ума частенько недостаёт.

Ты Тотошка, посмеивался про себя Кешка. Весёлый и шаловливый, как щенок. Только до Изумрудного города ты не дойдёшь и на Ту Сторону со мной не отправишься…

Блошка звучно зевнул, потянулся.

– А правда, Кен, будто людей в городе так много, что можно выйти на улицу и не встретить никого знакомого?

– Правда.

– Эх, хотел бы я посмотреть на город!

Кешка хмыкнул.

– Тебе не понравится. Ты же лесной человек, а там ни деревца, ни кустика, и Чмока твоего добрые люди сразу на рукавицы пустят.

– Вот и Мара, слышь-ты, так говорит.

Мара? У старой деревенской ведьмы вырисовывалось интересное прошлое.

Вспомнился последний разговор…

– Блошка знает лес, как никто другой, – сказала Мара Кешке. – Проводит тебя до Реки, поможет с переправой. Открой-ка сундук, там в углу… достань со дна ларчик. Ни мне, ни моим ребятам это не понадобится.

Она высыпала перед изумлённым Кешкой десять серебряных монет и развернула пояс тонкой кожи с отдельным кармашком для каждой. Кешка надел его под футболку, а сверху – широкую холщёвую рубаху, раздобытую Маниськой.

В дороге он привык к давлению пояса с монетами, как раньше привык к громоздкой тяжести змеиного медальона. Любопытно, для чьей талии шили этот пояс – неужто для Мариной?

Серебро предназначалось на крайний случай. Главным капиталом был мешок с мягкой рухлядью – отборные шкурки соболей, горностаев. Продавать их следовало по одной-две в городах, чем дальше вглубь страны, тем лучше.

– Сперва походи по меховым лавкам, посмотри что почём. Проси половину от продажной цены, а станут торговаться, больше четверти не уступай, – напутствовала Кешку лесная владычица. – Трать помалу, с оглядкой. Помни: что в захолустье стоит медяк, в городе потянет на золотой, а дорога тебе предстоит дальняя. Как переправишься, держи строго на запад и скоро выйдешь на Вейнский тракт. Пешим ходом, если не будешь лениться, дней за десять достигнешь Рамии и свернёшь к юго-западу, а там по прямой до самого Летуприса. Будь осторожен. Развивай слух. Люди не лесное зверьё, а камни не деревья, но и в них бьётся своя жизнь. Не поминай при народе Хозяина и Хозяйку. В Майнандисе поклоняются другим богам, старая вера там не в почёте. Медальон держи при себе, но никому не показывай. Не суйся в драки. Больше слушай, меньше говори. Сторонись опасных компаний и лихих людей…