Змеиный медальон
Шрифт:
Ему вдруг расхотелось… того, для чего он её пригласил.
Неужели такова цена? – подумал он. Отмирание обычных человеческих желаний. Даже не человеческих… Звери, и те ищут, с кем утолить похоть, а совокупляясь, получают наслаждение. Он вообразил, как опрокинет Эрвинду на кровать – в брызгах жемчуга с разорванного платья – и возьмёт всё, что может взять мужчина от женщины, а потом в нетерпении раздерёт ногтями её грудную клетку и вырвет тёплое, трепещущее сердце…
Нет-нет-нет! Это ему вовсе не нужно. К чему убивать без нужды? Он хочет править этими людьми,
Люди… Бараны, покорно идущие за скотником на убой. Зачем нам дан разум – чтобы осознавать краткость жизни и неотвратимость конца? Он намерен избежать смерти, коль скоро такое возможно. А остальные? Глупцы! Почему они даже не пытаются?..
На столике из кости огромного мохнатого слона, жившего далеко на севере, стоял серебряный поднос. В хрустальном графине искрилось камрейское вино, тёмное, как кровь, наверняка приправленное возбуждающим зельем. Он наполнил бокалы.
– Вина, сударыня?
– Да, пожалуйста.
Тонкие пальчики стиснули ножку бокала.
Милая, нежная Эрвинда. Наверняка женщины её рода здоровы и плодовиты. Вяйнав очень внимателен к таким вещам, он тщательно выбирает племенных кобылок для своего короля в надежде, что не та, так эта произведёт на свет наследника.
Болван!
Король улыбнулся, и девушка несмело улыбнулась в ответ. Где ей понять…
Он сам собирался быть собственным наследником. Жить не просто долго, как слуги Шалаоха, а вечно. Всегда. Они думают, что подчинили его, что он поднесёт им истинное бессмертие, как полководец подносит трофеи своему владыке. Но в его руках ключ к власти, им не доступной. Вместе с даром бога смерти этот ключ откроет ему врата бесконечности. Ни один из королей Майнандиса не обладал такой силой. Надменные слуги Шалаоха станут пылью под его стопами. Ведь даже их верховный магистр, он же архонт-прародитель, зовётся Сиг-Ше-Аггисри– Отстоящий-На-Шаг. На шаг от бессмертия…
Он попытался вообразить себе вечность. Века, тысячелетия, миллионы лет. Что будет с миром и с ним самим к концу времён? Однажды не останется ни людей, ни городов, ни растений, ни морей. Лишь он будет жить.
Король содрогнулся, представив себе эту перспективу. Но тут же отогнал страх. Возможно, к той поре, если всё пойдёт, как задумано, он овладеет достаточным могуществом, чтобы не сделаться правителем пустоты. Власть без подданных бессмысленна. Он желает этой стране добра. Что бы о нём ни думали.
Питнубий отпил тёмно-вишнёвой жидкости, глядя на девушку поверх кромки бокала, зная, что она истолкует этот пристальный, неотрывный взгляд как признак желания. И в самом деле – щёчки заалели, всколыхнулась грудь в тесных объятьях шёлка. Жаль, его это не трогает. И куда, о Прародитель, подевался вкус у вина?
В этот момент что-то неслышно поскреблось в его разум. Он сделал вид, что не замечает. Тогда в дверь постучали. Король дрогнул бровями, улыбнулся, изображая сожаление, и поставил недопитый бокал на поднос.
– Сударыня, я оставлю вас ненадолго.
Он был рад выйти из комнаты. Хоть и разозлён. Он же просил его не беспокоить!
Был только один человек, который отважился бы нарушить этот запрет. Айяда. Эмиссар Острова. Личный представитель Сиг-Ше-Аггисри Ордена Верных. Худощавый человек неопределённого возраста, как все они, с длинным горбоносым лицом. Одет, будто писарь магистрата в заштатном городишке.
Айяда склонился подобающе низко, подобающе долго оставался в этом положении. Но всякий раз, когда он кланялся, а потом распрямлялся, Питнубий видел его глаза – спокойные, равнодушные. Глаза уверенного в себе человека, знавшего, что за ним стоит власть – б'oльшая, чем власть того, кому он изъявляет покорность.
Интересно, он так же приветствует своего Отстоящего-На-Шаг? Ничего, проклятый трупоед! Настанет день, когда я вырву твоё сердце и заберу себе все остальные твои сердца, где бы ты их ни прятал. Если у вас хватит ума подчиниться, я буду давать вам крупицы силы, как дают собаке кость…
– Я занят, Айяда, – король не счёл нужным скрыть раздражение. – Что вам нужно?
Тень усмешки мелькнула в двух бледных омутах под чёрными стрелами бровей.
– Я лишь хотел напомнить вам о просьбе моего владыки… – короткая, точно рассчитанная пауза. – Повелитель. Время идёт, а мы до сих пор не знаем, кто вторгся к нам извне, сколько их и какие цели они преследуют. Думаю, – Айяда сощурился, – выяснить это и в ваших интересах.
Сыграть монаршее негодование? Даже притворяться не потребуется.
Нет, время ещё не пришло. Пусть продолжают считать его марионеткой.
Питнубий позволил себе досадливо поморщиться.
– Я же указал вам направление. Это больше, чем сделал бы любой колдун, даже старой академической выучки.
Тонкая трещина безгубого рта зазмеилась усмешкой.
– Вы – не любой. Вы хранитель и оплот Майнандиса, повенчанный с Девой-Матерью, Дающей и Отнимающей, вам ведомы нужды подвластных земель и слышны голоса их.
Король передёрнул плечами.
– Возможно, они слишком далеко. Там, куда мне не дотянуться.
– Тогда вы не почувствовали бы их прихода и не подсказали нам, куда следует направить поиски. Мы всегда были вашими преданными друзьями, повелитель, а истинная дружба строится на взаимной помощи. Отчего же сейчас вы не хотите пойти нам навстречу? Отыскать нескольких чужаков в краю, где и людей не осталось – разве это не пустяк для того, под чьими стопами древний Знак сияет, подобно солнцу? Мой владыка глубоко опечален вашей несговорчивостью.
– Несговорчивостью? – король резко вскинул голову.
Мелькнула паническая мысль: они знают! Все его планы, все замыслы…
Нет, невозможно. Эти холодные мумии глухи, как статуи богов в главной молельне.
– Простите, ваше величество, я, кажется, неудачно выбрал слово, – ни тени суетливости или раскаяния. – Но виной тому лишь крайняя озабоченность. По вашим землям разгуливают могущественные колдуны. Это угроза не только для Майнандиса, но и для всего нашего мира!
– А девчонка? – вспомнил король. Ему тоже есть, в чём упрекнуть добрых друзей. – Вы нашли её?