Змей Искуситель. Исцеление
Шрифт:
Натали поцеловала его упрямый подбородок и спустилась по шее к ямочке, где так сильно отбивал пульс.
— Если так, то ты согласишься на мои условия? — хрипло спросил Джон, схватив ее за волосы и легонько потянув назад.
— Какие?
— Католический обряд бракосочетания и никакого брачного договора, — голос опустился до шепота.
— Но зачем это тебе? — Натали удивилась, ведь в случае бракоразводного процесса ему придется отдать половину ей.
— Все, что мое — твое, и наоборот. Ты — моя, а я — твой. Даже если ты разлюбишь меня, никакого развода, а у меня всегда будет шанс вернуть твои чувства.
И
— Только если ответишь, почему мне нельзя называть тебя Джонни? — вспомнила она свои условия.
Он отпустил ее, немного отодвинулся, дал ей чашку в руки, заодно вручил сэндвич.
— Наш с тобой уговор действует, пока мы живы.
— Ладно-ладно, ты говоришь, а я ем, — Натали не нужно было напоминать, к тому же она правда проголодалась.
— Многие друзья зовут меня Джонни, и другие женщины в прошлом тоже. Это как-то несерьезно и намекает на легкость в общении и отношении. Но вот, когда ты впервые меня назвала по имени там у себя в квартире, я понял, что это самый сексуальный звук, если такое существует. Ты очень эротично ешь и зовешь меня по имени. Когда говоришь “Джонни” особенно в момент, когда злюсь, это доводит меня до бешенства.
— Но ты же называешь меня Нэт, Нэтти…
— Жуй, а то подавишься.
Натали жевала, но логики не видела. Однако она так проголодалась, что с большим удовольствием поглощала сэндвичи. Перед сном. Проснется еще толще.
— А тебя это разве бесит? Если тебе не нравится… — после небольшой заминки спросил Джон.
— Ни в коем случае. Но тогда как мне быть, если я хочу к тебе обратиться? — Натали задумалась, прикидывая как можно еще переделать его имя.
— Любимый, милый, дорогой, родной, — Джон забрал у нее тарелку с сэндвичами и чашку и поставил обратно на столик, наклоняясь ближе к ней, чтобы поцеловать. — Уверен, твоя фантазия тебе подскажет.
— Искуситель, — Натали упала на софу и протянула к нему руки.
— М-м, может быть, — отозвался он стаскивая с себя футболку. — Помню наш поцелуй здесь, когда ты в первый раз осталась у меня. Потом всю ночь не спал.
— А меня ничего не беспокоило. Говорят, люди с возрастом…
Джон не дал ей договорить и дальше издеваться, закрыв рот поцелуем, наслаждаясь, как ее руки гладят его грудь и спину. Он раскрыл ее грудь, раздвинув, но не развязывая халат и вызвал у нее горячую истому пытливыми ласками, но больше всего прикосновением своей кожи к ее. Касался, но не вжимал в диван, ведь она беременна. И он был очень, очень осторожным и медленным. Она затряслась от оргазма сразу, как только он, припустив свои брюки, вошел в нее. Такой горячий, сильный. Заполнив ее собой, заставил потерять разум.
— Моя Натали, ты согласна на мои условия? — сквозь туман в голове, спрашивал Джон, погружаясь в нее раз за разом.
— У меня есть свои, — простонала она.
— Знал Змей, на что шел, когда совращал Ведьму, — усмехнулся Джон, легонько прикусив ее сосок. Она вонзила ногти ему в плечи. Вечно он исцарапанный и израненный от ее любви. Но его, кажется, это только заводило.
— Я хочу еще детей. Хочу большую семью. Нашу семью. Ноулз.
— Хм, и не хочешь взять мою настоящую фамилию и дать ее детям? — Джон прервался и вышел из нее. Она едва не задохнулась. Он развязал ей халат и раскрыл
— Это ты потрясающий, — воскликнула она. — Я разбужу детей.
— Я закрыл кабинет и здесь у меня звукоизоляция.
— Поэтому принес сюда?
Ее Змей только улыбался, снова припав к ее груди. Накрыв ее своим телом, медленно погрузился в ее очень влажное лоно, войдя в нее легко и до самого упора.
— Так что насчет фамилии? — простонал на этот раз Джон, закинув ее длинные стройные ноги себе на плечи, приподняв ее, чтобы оказаться еще глубже. Натали вскрикнула. — Тебе не больно?
— Господи, я убью тебя, если остановишься, — прорычала она. Джон продолжал свои пытки очень медленно и очень глубоко.
— Натали, моя фамилия с рождения — Конте, но для всех я Ноулз. Я не хочу денег Конте, но я хочу дать тебе их фамилию.
Натали не соображала.
— И наши дети будут Конте.
— Это не ва-а-ажно, — Натали схватила его за предплечье и заглянула в заигравшие золотистым огнем глаза.
— Моей принцессе Натали только королевское имя, — он словно соприкоснулся с чем-то внутри нее, как будто лопнула струна и она рассыпалась на осколки, пока раз за разом Джон входил в нее, ускоряясь.
— Я ведьма, твоя ведьма, не принцесса, — воспротивилась она. Убрала ноги с плеч и обхватила ими его за талию, сильно приблизив к себе. Притянув руками его голову, она страстно его поцеловала, ворвавшись своим требовательным языком ему в рот.
— Натали, — простонал он, изливаясь глубоко внутрь нее, наполняя ее своей мужской силой.
Джон снял ее ноги с себя, поглаживая бедра и целуя ее щиколотки. Натали взвизгнула, смеясь.
— Ты восхитительна, и я до безумия влюблен в тебя, — он вышел из нее и натянул обратно штаны. Но не позволил ей сомкнуть ноги или завернуться в халат. Гладил ее лоно и грудь, делая ее податливой словно воск.
— Зови меня Джованни, — предложил он, и она дернулась от внезапно наступившей разрядки. Опять. Джон всегда такой — никогда не отпускал ее, если она не кончила.
— Джованни, — простонала она, перед тем как на секунду закрыть глаза от усталости и отключиться.
Как он отнес ее в кровать, она уже не помнила, провалившись в глубокий сон.
Глава 43
— Дейзи, солнышко, о чем ты мечтаешь? — Джон, несмотря на довольно напряженные дни, уделял время дочкам, стараясь восполнить упущенные мгновения из-за своей глупости и неспособности понять очевидные вещи.
Ему не особо интересны игры, но общение с ними очень любил.
Натали купала Мелани, а Джон и Дейзи смотрели мультфильм в обнимку и делились друг с другом, как прошел их день.
Завтра у старшей дочери день рождения. Натали с помощью подруг подготовила какое-то грандиозное мероприятия, а у Джона даже не было идей по поводу подарка. Все время, пока Дейзи была под его опекой, он сознательно себя отдалял от нее, думая, что не имеет на нее права, как отец. И хоть девочка тянулась к нему, он все равно неизменно находил дела, а потом вообще решил переехать в Нью-Йорк, оставив ее и Мелани в Лос-Анджелесе. После того, как он узнал, что обе девочки его родные дочери, внутренние барьеры рухнули.