Знахарь-2 или профессор Вильчур
Шрифт:
Люция отрицательно покачала головой.
— Я была тогда маленькой девочкой, а тете было уже за тридцать. Я не помню, чтобы в ее доме когда-нибудь упоминалась фамилия Емел.
— Фамилия, конечно, нет, хотя я и не знаю ее. Я думаю, что он умышленно скрывает свою настоящую фамилию, называя первую попавшуюся. Вы помните наш разговор в вагоне?
— Да, — кивнула головой Люция.
— Вы помните, какое впечатление на него произвела ваша фамилия? Никогда ни до, ни после я не видел его таким взволнованным, даже исчезла его циничная усмешка, на какое-то время он отказался от пренебрежительно-иронической болтовни.
— Припоминаю, —
— Она была счастлива?
— О да. Мой дядя ее очень любил.
— А она? — спросил Вильчур.
— Я думаю, что она была самой хорошей женой. Она принадлежала к числу тех женщин, которые и мысли не допускают о том, чтобы изменить мужу. Если когда-то что-нибудь и было между ней и этим человеком, то я уверена, что не роман.
— В этих делах никогда нельзя быть уверенным, — заметил Вильчур.
— Разумеется, — согласилась Люция.
— Та горечь, с которой Емел вспоминал вашу тетю, свидетельствует о том, что их что-то связывало и, как я думаю, что-то исключительное. Мне кажется, что именно это что-то загадочное перевернуло всю его жизнь.
Люция задумалась и сказала:
— После тети остались бумаги, которые я еще не просматривала. Возможно, они прольют свет на те далекие события.
Вильчур заинтересовался.
— Бумаги?.. У вас они здесь?
— Нет, в Варшаве у Зажецких. Там стоит сундук с книгами, письмами и разными мелочами тети, но я еще не просматривала этого. Сейчас я напишу Мисе Зажецкой, чтобы она прислала мне этот сундук вместе с оставшимися моими вещами.
Вильчур сказал:
— Я бы хотел посоветовать вам, дорогая панна Люция, воздержаться пока и не привозить сюда своих вещей. Кто знает, не надоест ли вам тут быстрее, чем вам кажется, и не захотите ли вы вернуться в Варшаву.
Но говорил он это почти в шутку. В действительности же он был уверен, что решение Люции уже окончательное, что их брак это уже только вопрос времени, так как решение было обоюдное.
Люция даже не возмутилась.
— Ну конечно! Если вы решите вернуться, я поеду с вами.
Он засмеялся и поцеловал ей руку.
— Ну нет, лучше уж перевозите свои вещи.
Спустя неделю вещи поступили. Кроме сундука тети, пришла пачка с различными мелочами из прежней квартиры Люции. Через несколько дней комната в больнице приобрела совершенно иной вид. Голые деревянные стены украсились миниатюрами, ковриками, пол покрылся половичками, появились горшки для цветов и много подобных вещей, благодаря которым комната превратилась в милый и уютный уголок.
Прошло много времени, пока Люция собралась просмотреть документы и письма. Со свойственной пожилым людям скрупулезностью тетя оставила все в идеальном порядке. Письма были связаны в пачки, заметки точно датированы. Несколько толстых тетрадей, исписанных мелким почерком, были пронумерованы. Это были дневники тети еще со школьных лет.
Люция с большим интересом принялась за их изучение. Они были написаны с обычной для молодых девушек восторженностью и наивностью: школьные отношения, домашние дела, дружба и споры с подругами. Начиная с четвертого класса, появились новые мотивы: первое зарождающееся чувство
На протяжении нескольких страниц речь идет о каком-то пане Люциане, который своей особой целиком завладел воображением девочки. И только в конце тетради оказалось, что этим необыкновенным паном Люцианом был ученик восьмого класса, которого автор дневника лично не знала. Следующим объектом воздыханий становится учитель географии, но очень скоро он уступает место учителю религии. Серьезное чувство вызывает какой-то пан Юлиуш. Это молодой учитель польского языка, который появляется в гимназии в самом начале учебного года. Большинству семиклассниц он не нравится: низкого роста, да и к тому же, по общему мнению, некрасивый. Автор дневника, однако, находит в нем такие качества, о которых не могли бы мечтать ни ксендз, ни выпускник Люциан, ни учитель географии. Пан Юлиуш — поэт. Урок — один только час, а это так мало! Как красиво он говорит! Как глубоко он чувствует мысли авторов! Сколько тепла и блеска он находит в тех, казалось бы, ненужных и холодных строфах, которые когда-то с отвращением приходилось учить наизусть!
Его не любят в школе. Коллеги относятся к нему с некоторым пренебрежением. Ученицы посмеиваются над ним за спиной, а иногда проделывают с ним ужасные фокусы. И поэтому его надо любить, отплатить ему за все обиды, которые ему наносят, искренними, глубоко затаенными чувствами. Нужно прилежно учиться, старательно выполнять все задания, чтобы ответы у доски доставляли ему удовлетворение.
В седьмом классе все остается на той же стадии, зато восьмой класс отмечен первым свиданием вне школы. После свидания записи в дневнике звучат восторженно; пламенные признания в любви и мечты о будущем пестрят прилагательными в превосходной степени.
Из точно переданных здесь разговоров можно понять, что между ученицей и учителем зародилось действительно глубокое и большое чувство. Пан Юлиуш встречается с ней ежедневно, часто приносит ей цветы, написал для нее, исключительно для нее удивительную поэму, которую не напечатает нигде, потому что она написана только для нее. Поэма называется "Анемона". Он очень умный, а так трудно признаться, что не всегда и не все понимаешь. Пан Юлиуш, несмотря на свою молодость — он старше ее всего на семь лет, — без сомнения самый умный человек, какого можно встретить на свете, но и не только самый умный. Прежде всего, он самый интеллигентный. Только с его помощью она увидела тот прекрасный мир, каким он на самом деле является, почувствовала сердцем безграничную доброту Бога. Только благодаря ему сумела понять, как много нужно иметь в душе любви к ближнему.
Люция с умилением закрыла дневник. Он заканчивался одновременно с окончанием школы. Последняя запись содержала информацию о том, что на время каникул автор дневника вместе с родителями едет в Щавницу и туда приедет он.
Большинство писем составляли письма дяди. В них не было ничего интересного. Писал он часто, но кратко и по-деловому. Даже письма того периода, когда они были женихом и невестой, сентиментально подписанные "Твой верный паж Адам", казались какими-то суховатыми.
Читая эти письма, Люция не могла скрыть улыбку. В ее воспоминаниях дядя не производил впечатления пажа. У него была изрядная лысина, большой живот и лопатообразная борода с проседью. Целыми ночами он играл в винт и пил много пива.