Знахарь. Путевка в «Кресты»
Шрифт:
Температуру мне удалось сбить почти до нормальной, хрипов в правом легком так и не появилось, и теперь я был совершенно уверен в том, что все обойдется. Колян, крепкий деревенский мужик, отлежится и уже через пару недель будет как новенький.
Он валялся, чуть-чуть разомлевший от спирта, на своей шконке и, укрытый несколькими одеялами, обильно потел. Читал толстую книгу Астафьева и был совершенно доволен жизнью. А тут еще — как же кстати! — именно сегодня ему подогнали письмо от жены и дочки. Огромное письмо на нескольких листах.
—
— И уйдешь, — перебил его смотрящий. — Коли баба сюда подъедет, да жилье прикупит какое, хрен ли тебя здесь держать. Пойде-о-ошь по помиловке, как миленький.
— И я вот о том же…
Я влез в кирзачи, накинул новенькую телогрейку и отправился в лазарет. Фельдшера не было, и там хозяйничала одна Ирина Васильевна.
— Здрась, тетя Ира.
— А, Костик! — Она сидела за эмалированным медицинским столиком и жевала бутерброд с красной рыбой. — Садись, почаевничаем.
— Нет, спасибо, я сытый, — благодарно улыбнулся я. — Я вот чего к вам зашел. Мне стетоскоп нужен, градусник и граммов сто спирта.
— Чичас, — пробурчала набитым ртом медсестра. Я терпеливо дождался, когда она дожует. — А спирт-то зачем тебе, Костик? Сам решил выпить? — Она отлично знала, что я не пью, и просто шутила так. — Или больному?
— Больному.
— Больно-о-ому? Это тому, что с пневмонией лежит? Вот не слыхала ни разу, что спиртягой-то лечат.
— Лечат. Понемножку, конечно. Да и жопу надо чем-нибудь мазать. Я ж ему укол за уколом…
Ирина Васильевна тяжко вздохнула, вылезла из-за столика и отворила сейф.
— Костик, а ну, подмогни. — И из пузатой бутыли мы набухали целую трехсотграммовую мензурку спиртяги. При этом, как ни сопротивлялась медсестра, я давил горлышко бутыли вниз до тех пор, пока мензурка не наполнилась до краев. — Ах, паразит! — беззлобно ругалась обманутая мною Ирина Васильевна. — Вот ведь рестант! Чтоб еще раз попросила помочь… Чтоб вы подавились этим спиртягой.
— Не подавимся, — веселился я. — Все на жопы уйдет.
— Знаю я ваши жопы. — Медсестра достала из шкафчика старенький, но проверенный стетоскоп и торжественно вручила его мне. — Не потеряй. А градусника не дам. Знаешь ведь, не положено.
Да, это я знал. Какой-то идиот из начальства вообразил, что как только градусник попадет в руки зеков, так они сразу же вынут из него ртуть и устроят теракт — пропитают этой несчастной капелькой ртути весь пол у себя в бараке. Дурдом, но не мне было оспаривать все дурацкие правила, которых пруд пруди было на зоне.
— Может быть, все же… — заикнулся я, но Ирина Васильевна состроила строгую физиономию.
— Константин! Не доставай меня лучше. Ты и без градусника по пульсу определяешь так, что и не снилось. Давай, лучше чайком тебя напою.
Сдался мне этот чай. Сейчас приду в барак и запарю такого чифиру!
— Нет, спасибо, Ирина Васильевна. Пойду я, пожалуй.
— Иди, Костик. Обращайся, если чего. — И медсестра принялась извлекать из пакета еще один бутерброд с красной рыбой. А я, довольный добычей, о какой даже не смел и мечтать, поспешил к себе в отряд.
И у входа в барак нос к носу столкнулся с мужиком, тащившим большую картонную коробку, До отказа набитую всевозможной провизией. Наружу предательски выглядывала палка сырокопченой колбасы и горлышко литровой бутылки водки. И за всей этой картиной с ехидной улыбочкой на устах наблюдал кум. Он стоял метрах в двадцати от входа в барак и, когда мы встретились взглядами, поманил меня пальцем.
— Ну, чего? — недовольно пробурчал я, но все-таки подошел к нему — зачем лишний раз проявлять норов, когда этого совершенно не требует ситуация.
— Гляжу, провиант получили, — хмыкнул кум, в упор разглядывая меня. Что он на мне надеялся разглядеть — не разумею. Неужели не намозолил ему глаза за три года? Меня, например, так уже мутит от него. — Дружная воровская семейка. Совсем обнаглели. Водку уже в открытую таскаете к себе. Скоро блядей начнете водить сюда из поселка… Я когда-нибудь вашего поставщика к ногтю и под суд.
— А смысл? — спросил я. — Ведь другого найдем.
— Найдете. Куда же вы денетесь? Кушать-то хочется… Эт-та у тебя чё? — Кум обратил внимание на склянку со спиртом, которую я держал в руке.
— Спирт.
— Спи-ы-ырт? Во, мать твою, Ирина Васильевна! Я к ней подойду, так хрен она мне чего отольет. А этому…
— Вам спирт нужен, чтоб пить. А мне — лечить человека. — Я добавил в голос металла. Менее чем за минуту общения этот придурок успел меня порядком достать. Я хотел домой. Я хотел горячего чифира. И мог просто развернуться и уйти без разрешения, не попрощавшись. Хрен бы чего за это сделал мне кум. Ручонки не доросли! Это если в открытую. А вот исподтишка… У этого негодяя был огромный запас всевозможных пакостей. И потому я решил повременить с радикальными мерами. Стоял и терпеливо ждал, когда куму наскучит мое общество. Но все оказалось иначе, чем я предполагал.
— Я ведь здесь специально стою, тебя дожидаюсь, — удивил меня кум подобным признанием. Пришел сам, не вызвал, как обычно, к себе в кабинет. Да еще терпеливо ждал меня возле барака, пока я не закончил свои дела в лазарете!
Мне стало интересно. Очень интересно. Я даже забыл о том, что только что мечтал запарить чифирка. И что вдруг понадобилось от меня неприступному провокатору куму?
— Такое вот, Разин, дело, — на секунду замялся он. — Хочу обратиться к тебе с небольшой просьбой. Личной, так сказать… И сразу предупреждаю, что если откажешь, зла держать на тебя никакого не буду. Никаких, так сказать, репрессий.