Знак даосов
Шрифт:
– Козявка, я все понимаю, но зачем так много вилок? – Игорь решился прервать молчание. – Думаешь, парни будут метать с двух рук, как оголодавшие волки?
– В каком смысле? – Нора слегка опешила. – Это для салата, а это для мяса. Всего две. Ты же сказал, что сделаешь мясо на углях.
После этих слов, Норе пришлось наблюдать хохочущего Мелехова.
– У-у-х, уморила, - он перевел дыхание. – Нор, я догадался, что вилки не просто так, а со смыслом. Только вот друзья у меня нормальные люди. И, честно, я сомневаюсь, что и ножи понадобятся. Давай упростим, а?
Игорь
– Ты уверен? – Нора сомневалась.
– Клянусь павлином.
– Я никогда не устраивала парадных обедов, - слегка покраснела Нора, - припомнила, как это делали мама и тётя Анечка.
Мелехов отвечать не стал, просто сделал шаг к ней, обнял и поцеловал в макушку.
– Это очень красиво, маленькая. Давай пригласим на обед Гирша? Он оценит все это и даже не спросит, для чего вилка большая, а для чего поменьше.
– А ты спросишь? – Нора растаяла совершенно от его теплых объятий и мягкого голоса.
– Конечно, нет. Я тупо сделаю так же, как ты и Гирш. Козявка, я тебя не опозорю, будь уверена.
Нора смотрела в глаза Мелехова, поражаясь их сиянию и какой-то непередаваемой нежности. Рука ее совершенно естественно легла на грудь Мелехова, и благодаря за что-то, и лаская. Тонкая ткань рубашки была теплой, сам Игорь – горячим. Как и его изменившийся взгляд.
Женское в Норе очнулось, пробудилось и заявило громко – он волнуется! Голова ее слегка закружилась, тело обмякло, а вот мысли наоборот, завертелись быстро, побежали по интересному маршруту: «Если я сейчас его поцелую, он что сделает?»
Норе показалось на секунду, что ответ она знает, но их уединение, как и объятия, были прерваны громким звонком домофона от ворот.
– Приехали, - Мелехов отпустил Нору и шагнул в прихожую. Там он нажал кнопку устройства и вот уже послышались голоса людей, для которых Нора выкладывала вилки на стол.
Глава 22
Игорь старательно жевал мясо. Нет, оно получилось не жестким, скорее, сочным и нежным. Жевал он исключительно для того, чтобы не начать бубнить.
Гости, что собрались сегодня в его доме – развеселились. Водка, вино и коньяк сделали свое дело. Нарядный и «вкусный» стол был разрушен, но удостоился всеобщего одобрения, и Нора получила массу комплиментов от мужской составляющей компании. Вот поэтому Игорь усердно жевал.
Он внимательно следил за тем, как Нора танцует с другом его окаянным – Сашкой Давыдовым. Рука Шурика – большая, смелая – поддерживала Нору за талию, сминала тонкую ткань белоснежной рубашки, которая так украшала маленькую. Сама Нора сияла, улыбалась и была оживлена.
– Гарик, ты не лопнешь? – Женька Самоедов, еще один приятель Игоря, стукнул его по плечу. – Еще чутка и ты начнешь стаканы грызть. Вот тебя колбасит-то.
– Жень, захлопнись. – Игорь понимал, что грубит, но сдержаться не смог.
– Она красивая, Гарик. И даже больше. С ней хочется быть мужиком. Чего выпучился? Да не о том я. Вот ты псих. С ней любой чувствует себя мужиком, во! Так-то я ничего не хочу сказать, но ты Саньку от нее отлепи. Накатил немало, а под градусом себя не помнит. Ты ж его знаешь.
– Угу. – Мелехов, понимая справедливость слов Женьки, поднялся из-за стола и двинулся к танцующим.
Он не дошел до «сладкой» парочки – его перехватила веселая и немножечко нетрезвая Катенька. Когда-то давно у Игоря с Катей была интрижка: легкая, без обязательств и последующих поползновений. Теперь Катерина встречалась с Борькой Носовым, но, вероятно, по привычке, строила глазки бывшему своему аманту*.
От автора: Амант (amant) – любовник.
– Гаренька, потанцуем? – Катина рука уже легла на плечо Мелехова, и тот чудом сдержался, чтобы не оттолкнуть девушку.
– Катён, давай чуть попозже, а? Ты Борьку лучше пригласи. Он, как обычно, присел на уши Кошкину. Еще минут десять и начнется. Сегодня закусились из-за китайцев.
Оставил удивленную Катюшу и подошел к Норе и Сашке. Приятель сладко пел малявке в уши о каком-то озере, о соснах и уже приглашал поехать на пикник.
– Сань, тебя Женька требует. У него тост родился. За жизнь, за тебя и за пикник, – Игорь выцарапал из рук дюжего приятеля Нору. – Иди, Шура, иди.
– Понял, не дурак, - подмигнул глумливо Санёк, - Гарик, ну ты даешь.
Мелехов покрепче обнял Нору и понял – отпустило. Ну, жевать уже точно не хотелось. Не успел подумать о такой вот странности, как попал в новую непонятность.
Верхний свет давно погасили – танцы требовали лёгкого интима, полумрака. Сейчас мягкое свечение ламп, которые расставила Нора в гостиной, ложился теплым золотом на людей, стены и на Нору. В этом загадочном мерцании лицо ее сияло, кожа золотилась, а глаза сверкали ни много, ни мало – драгоценным сапфиром. Мелехов притянул маленькую ближе к себе, обрадовался ее теплой ладошке, что устроилась удобно на его плече.
– Нор, наш первый танец? – сказал и удивился тому, как прозвучал его голос.
Затем удивление перешло в изумление – он поймал себя на том, что разглядывает свою козявочную жену и не просто, а по-мужски. Если разум его отказывался верить в это вот чудное, то взгляд недурно справлялся без всякой помощи. Густые локоны – темные, блестящие – лежали на плечах маленькой Норы, к ним хотелось прикоснуться, а лучше, прихватить рукой и не отпускать. Белоснежная рубашка оттеняла золотистую кожу, и взгляд Мелехова, оставшийся без контроля разума, прекрасно прошелся по лицу Норы, по ее шее, дотянулся до застегнутой пуговки рубашки и споткнулся о ткань, что скрывала грудь.
А еще Нора смотрела. Смотрела так, будто ждала чего-то огромного, чудесного, а он, Игорь, мог и должен был дать ей это. А чего?
– Ты что так смотришь, малявка? Я похорошел? – и выдал улыбку, скрыл за ней свое волнение.
– Похорошел. Ты снова стал веселым как в детстве. Я помню тебя таким, Игорь. Ты всегда так улыбался мне.
Улыбка сошла с лица Мелехова, слетела осенним листом. Он смотрел в самые синие на свете глаза, изумляясь все больше и больше. Почему он раньше не видел вот этого сияния, этой нежности?