Знаки внимания
Шрифт:
— От магазина, — призналась я, согласно кивнув.
— Ни с кем не встречаешься? — удивился папа и тоже печально кивнул, будто соглашаясь с чем-то, а потом улыбнулся: — Ну, а хочешь, я тебя познакомлю? Есть у меня старый друг, это ему я тогда продал свой бизнес и за нашей бабулей он тут без меня присматривал.
— О как… — отреагировала бабушка.
— Да, они тогда всей семьей переехали с Урала. Завтра приглашает в гости, у него свой дом и сын есть — Сережка, кажется. Но ничего не обещаю — ему за тридцатник, может и женат уже давно.
— Вот вначале узнал
— Да уж… — поддержала я ее безо всякого энтузиазма, — а то я тут уже вся в предвкушениях, а вдруг там все совсем не так?
Я вообще не представляла — о чем говорить с ним? Радостно озвучить прощение? Я не была готова сделать это, наоборот — после его слов обида вспыхнула с новой силой. А папа с облегчением рассмеялся, стягивая с меня плащ. Я смотрела на него и отмечала, как сильно изменился он за эти годы — поседел, похудел, на лице прорисовались морщины, но почему-то от этого он стал еще красивее. Его лицо… раньше на нем почти всегда читалось болезненное напряжение — упрямо сжатые губы, резкая линия скул, жесткий прищур карих глаз, глубокая морщинка между бровями. Сейчас же оно стало умиротворенным каким-то, что ли? А взгляд — мягким и только немножечко обеспокоенным. Ну да… он же чувствует себя виноватым перед нами.
— А где вы поселите меня — в своей антикварной лавке? — со смешком поинтересовался он.
— Куда поселим, туда и вселишься, — буркнула бабушка, — не надо было хорошую квартиру продавать, Кате бы пригодилась.
— Мам, да мне все равно — где, я только на недельку. Потом начнется загонная охота на кабана, а это у меня основной зверь. Но теперь я буду часто приезжать, а конец декабря и начало января у меня полностью свободны. Новый год встретим вместе, я надеюсь. Кать, бабушка говорила, что ты купила себе старую колымагу?
— Не такую и старую — шестилетнюю. Нужно было освежить навыки, у меня же перерыв был, — пожала я плечами, — смысл калечить новую машину?
— Было? — забеспокоился папа.
— Нет, ничего не забылось, я нормально вожу.
— Завтра посмотрим тебе что-нибудь приличное, у меня с собой нормальная сумма на подарок. Что бы ты хотела? Только сильно не зверей, денег не так и много, — заглядывал мне в глаза мой папка. Который больше четырех лет говорил со мной только раз или два в месяц — у тебя все нормально, ты здорова? Горький осадок от этого оставался, и можно было отказаться от его подарка. Я и сама, наверное, через какое-то время смогла бы купить себе новую машину, пускай и не совсем ту, что хотела. А можно вообще отказаться общаться с ним, и он примет такое мое решение — куда он денется? Я понимала это.
Но такого не хотелось, потому что я слишком хорошо помнила его до всего того, что потом случилось между ними — веселого, живого и деловитого, умевшего интересно отдыхать вместе с нами и работать на износ. Он тогда любил и меня и маму очень сильно. Пускай он будет у меня — думалось мне, пускай я отпущу обиды и прощу его, да я уже простила.
Потому что уже немножко знала, как это может быть больно, когда с любовью пошло что-то не так. А ведь меня никто
— «Жука» хочу, — раскололась я и потащила его за собой на диван к бабушке, присела рядом: — Ниссан хорошая фирма, народ хвалит. И он не такой большой, легко паркуется.
— Кать, да ты что? — простонал папа, — ты же сечешь в машинах, а это же уродство чистой воды! Страшнее только «Кенга». Ты же девочка, ты должна тянуться к прекрасному.
— Ты путаешь, папа, это первые фольксвагеновские были страшными, их больше не выпускают. Я про «Джук», если ты помнишь, а он небольшой, аккуратный и очень трогательный. Мне не нравятся зализанные машины, как тебе, — стояла я на своем.
— Тяжелый случай, — растерянно оглянулся папа на бабушку.
— Я не знаю что там у вас за «Жук», но помнишь — ты в детстве хотел ту мелкую собаку с гадкими выпученными глазами и храпящим плоским носом, плакал и цеплялся за нее? Уродливее создания я в жизни своей не видела, — улыбалась, вспоминая, бабушка.
— Да уж… — заулыбался и папа, — вот только я не помню, почему все-таки мы ее не взяли?
— А почитали про них, и там говорилось, что эти глаза… они могут иногда вываливаться… выпадать.
— Фу-у… ужас какой, — выдохнула я.
— Да, точно… — вспоминал он, — тогда казалось, что если мы ее не возьмем, такую страшную, то никто и никогда не возьмет ее по этой же самой причине… пожалел, наверное. Ладно, убедили. Пускай будет «Жук». На нем и поедем в гости к Воронцовым.
— Поедем… — согласилась я.
Засыпая этим вечером, я вдруг вскинулась, услышав непривычные звуки. В комнате, где ночевал папа, раздавались шорохи и бормотание. Я села в постели, прислушалась и потом, заволновавшись, подошла к его двери.
— Пап, ты чего там шумишь?
И в ответ раздалось сказанное в сердцах:
— Да блин, Катерина, как вы вообще тут спите под этот грохот? Я чуть не обделался со страху… спросонку… извини… Можно их вырубить на время? А то я всю ночь буду лежать и ждать, как тот генерал второго лейтенантского сапога.
— Да… да, папа, конечно, — трясло меня от еле сдерживаемого смеха и ощущения какого-то запредельного счастья, которое накатило разом и с сумасшедшей силой.
Глава 8
На следующий день мы поехали покупать машину, и очень повезло, что нашелся цвет кузова, который сразу понравился мне — вкусный мятный с перламутровыми искорками. Но стоимость даже в минимальной комплектации… в интернете я видела совсем другие цены. Я мигом потухла и категорически отказалась от такого подарка.
— Папа, это жулики однозначно, я читала о таком. Заманивают якобы низкой ценой, а потом… — встрепенулась я, — там еще в договоре купли-продажи мелкими буквами могут быть прописаны обязательства покупателя и за их невыполнение тоже придется платить и ого-го!