Знамение
Шрифт:
На этот раз повествование Посланника вызвало изумление не столько у детей, изначально ожидавших узнать от правителя что-то новое, а у взрослых смертоносцев — пауки Смертоносца-Повелителя впервые услышали, что маленькая металлическая пластинка на спине может спасти жизнь при встрече с осой, что родители-пауки могут знать всех своих детей, растить их, воспитывать, учить жизненным премудростям.
— Вы должны были взять меня с собой, мой господин! — категорически заявила Нефтис, стоило правителю вернуться за полог. Я не допустила бы вашего пленения!
— Интересно, как? — усмехнулся Найл. — Убила бы, чтоб не мучился?
— Я защитила бы.
— Вон отсюда!
Посланнику
— Что случилось, Шабр? — изумился Найл. Поведение восьмилапого ученого показалось правителю очень и очень странным: во-первых, все разговоры пауки ведут только мысленно, и способны делать это на расстоянии до трех дневных переходов — для беседы им совсем ни к чему являться лично. В городе подобные визиты имели скорее церемониальный, нежели практический смысл. А во-вторых, если смертоносец желал говорить только с Посланником, то он мог установить прямой контакт, и никто вокруг даже не заметил бы их разговора. К чему тогда выгонять женщин?
— То, что ты говорил, Посланник, не имеет смысла! — горячо выплеснул свои мысли паук.
Поток его отрицания и вправду казался жидким и горячим, и от столь яркого образа Найл невольно попытался протереть лицо.
— О чем ты, Шабр?
— О личном воспитании детей! — то, что речь идет не о людях, Найл понял по картинке с разбегающимися паучатами, сопровождавшей в сознании смертоносца эту фразу. Личное воспитание — признак отсталости культуры!
— Почему?
— Да как ты не понимаешь?! — паук опять дохнул горячей страстью. Когда смертоносец знает, кто его ребенок, а кто нет, то он не пошлет своего потомка на опасное задание, не отдаст ему рискованный приказ. Он наоборот, попытается пристроить его в теплый уголок, — в сознании Шабра промелькнула темная уютная паутина, — в сытное место. Подобная методика воспитания разрушит единение страны, армии, лишит правителей твердости в решениях.
— Разве? — покачал головой Найл, поднял с земли кожаную флягу Завитры и сделал пару глотков, смачивая пересохшее за время «вечернего рассказа» горло. Скажи, Шабр, а чем в городе отличалась жизнь Дравига от жизни любого другого смертоносца?
— Он… — паук немного задержался с ответом. — Он мог командовать другими смертоносцами.
— Мог, — согласился Найл. — Но жил он как и все, на улице, питался как и все, в квартале рабов. Вот только времени на отдых и на еду у него было намного меньше, потому, что ему приходилось следить за владениями Смертоносца-Повелителя, рассылать разведчиков, выставлять стражу, рисковать жизнью при возникновении любых неясностей. Только при мне он раз пять находился на волосок от гибели!
— Такова его должность! — мимолетное воспоминание правителя о том, как смертоносцы пожирали людей Шабр предпочел «не заметить».
— И зачем она ему нужна? — поинтересовался правитель. Разве не проще было бы сплести паутину на дальней темной улице, да сидеть тихонечко, схватывая раз в месяц случайного прохожего, да выходя из города раз или два за всю жизнь, только по общему сбору, объявленному Смертоносцем-Повелителем? Подумай, Шабр, как много пауков, таких же умных и отважных, как наш Дравиг предпочли спокойную жизнь, только потому что они не видели смысла проявлять свои способности? А получи начальник охраны повелителя вселенной хоть какие-то преимущества — хотя бы личную комнату, хотя бы право
— Эти правители будут мешать возвышению других умных пауков, не из их семей.
— Не получится, — покачал головой Найл. — Талантливый паук все равно пробьется на достойное место. Стал же Тройлек личным переводчиком князя! Теперь уже он сможет получить в свое распоряжение дворец, вырастить в нем своих детей, и дети эти будут куда талантливее тех, кто занимал пост переводчика раньше. И они будут рядом с властью до тех пор, пока не придет кто-то еще более талантливый.
— Значит, одни смертоносцы будут ночевать на улице, а другие во дворцах? Но ведь это несправедливо, Посланник?!
— А где ты видел справедливость на этом свете, Шабр? Разве справедливо, что здешнее чудовище искалечило Пурта? Разве справедливо, что одна из стражниц осталась мертвой на каменных россыпях у озера? Разве справедливо, что мы бродим по горам, а пришельцы с севера живут в нашем городе? В этом мире нет справедливости — есть только умение побеждать. И мы сможем вернуться домой только в том случае, если научимся побеждать — даже вопреки справедливости!
— Значит, Посланник, ты хочешь переделать наши обычаи по образцу пришельцев?
— Нет, Шабр, не хочу.
— Но почему, Посланник? — изумился ученый смертоносец. — Зачем ты мне тогда все это доказывал?
— Нас слишком мало, — вздохнул Найл. — Сколько пауков в нашем отряде могут иметь потомство?
— У нас четырнадцать самок и сорок три самца, — на этот раз четко, почти по-человечески ответил смертоносец. — Двадцать девять пауков еще не спаривалось.
— Значит, самки смогут родить только по два раза, — подвел итог правитель. Нас слишком мало, Шабр. В достоинствах и недостатках каждого из детей мы сможем убедиться лично.
— Что ж, будем ждать спаривания, — согласился смертоносец. — Извини, что побеспокоил, Посланник.
Паук развернулся и убежал, а за полог вошла незнакомая девочка, из детей.
— Кто ты? — удивился ее визиту правитель.
— Меня зовут Кавина, Посланник, — представилась девушка. Юлук рассказывала, что вы делали с ней очень странные вещи. Это правда?
Гостья скинула с себя тунику, присела перед Найлом бесцеремонно засунула руку ему под подол и пощупала член.
— Ой, и правда растет! — с восторгом воскликнула она, задирая тунику правителя. Значит, вы действительно играли? А мне можно?
Только когда удовлетворенно-восторженная Кавина ушла, а Посланник немного отдохнул на сбившейся подстилке, он вдруг понял истинную причину визита хитрого паука: Шабр просто-напросто хотел оставить Найла наедине с одной из женщин нового поколения! И смог сделать это так, что правитель не успел вовремя сообразить, как его уже банальнейшим образом спарили в соответствии с приказом давно ушедшего в небытие Смертоносца-Повелителя.
— Ну, Шабр, я тебе это припомню, — пообещал Найл, однако сам ощутил нехватку злости в своем обещании, и потому добавил: — Больше — ни разу!