Знание-сила, 2001 №04
Шрифт:
«…В таких поселениях сохраняется социальная и психологическая деформация личности, характерная для жизни в Советском Союзе, – стремление схитрить, обойти закон, урвать даже то, что не очень нужно, а также отсутствие жизненной активности, что проявляется в стремлении некоторых эмигрантов всю жизнь прожить на государственном пособии».
Америка так устроена, что в принципе при некоторых ухищрениях или после определенного возраста можно оставаться иждивенцем государства, даже если ты не работал на него ни одного дня своей жизни, до конца своих дней. Но это не всех устраивает. Многие после неприятного удивления и депрессии или после натужной эйфории приходят в себя и начинают обустраивать новое пространство своей жизни, бороться за достойную
И сразу становится насущной необходимостью внести коррективы в сладкие грезы, не поменяв их на сказки ужасов, а приблизив к реальности:
«Далеко не все будущие эмигранты, особенно из интеллигентской среды, понимали, что американские «равные возможности» – это отнюдь не равные шансы на их осуществление. К приехавшим в страну специалистам предъявляются те же требования, что и к коренным жителям страны, и одно из первых – свободное владение языком. Еше одна иллюзия будущих иммигрантов – что языку можно выучиться быстро, так как «эмигрантов языку учат».
В явно искаженном виде приходит информация о потребности Америки в специалистах – в некоторых областях потребность настолько мала, что и американцам с высокой квалификацией найти работу непросто» (В. Кандинов).
И еше в одном прав Леонид Хотин: их опыт бесценен для нас, ибо это опыт преодоления ситуации, к которой нельзя быть готовым. Это опыт преодоления себя, прорыва в новое качество. Конечно, это опыт далеко не худших из нас. Дело даже не в том, что в подавляющем большинстве это люди образованные, хотя среднестатистический русский эмифант действительно куда образованнее среднестатистического россиянина. И не в том, что, проявив должное терпение, энергию, инициативу, они чаше всего достигали успеха, пополняли собой средний класс Америки с доходом несколько выше среднего;
«По сведениям Феликса Андреева, исполнительного директора Ассоциации бизнесменов Брайтона, сегодня в Нью-Йорке проживают более двухсот русских миллионеров, что совсем немного в процентном отношении: если правда, что^ русская община в большом Нью-Йорке выросла до полумиллиона человек, то, согласно среднеамериканской статистике, в ней должно быть около семи тысяч миллионеров.
Если верны данные того же Феликса Андреева, то по всей стране средний заработок русскоязычной семьи в 1995 году составлял от 60 до 70 тысяч долларов, что на 15 – 20 процентов превышает средний заработок американской семьи. Есть более низкие данные: 35 – 39 тысяч в год, но это все равно больше, чем у коренных американцев, которые говорят, что русские слишком уж рьяно служат Доллару, оттого и богатство. Иммигранты возражают: американцы обленились, могут позволить себе – им не надо, как нам, прокладывать себе дорогу фудью, ковать будущее для детей» (А. Симонов).
Они – об этом ясно говорят некоторые рефераты – преодолели не только ситуацию, но и себя. Сумели посмотреть на себя со стороны. Сохранили чувство юмора и чувство собственного достоинства, не позволяющего самоутверждаться за счет уничижения образа другого.
Наверное, таких еще больше среди тех, кто не пишет статей в русскоязычную прессу и вообще статей не пишет, а пишет письма или какие-нибудь заметки. Но благодаря хотинскому журналу мы можем их себе представить. Людей, занявших в мире пусть не самое веселое, но достойное место. Людей, у которых нам сегодня действительно надо учиться.
P.S. Во избежание всяческих недоумений: американцы как таковые, особенности их культуры, характера и т.д. в данной статье не рассматриваются вообще. Эту интересную тему мы отложим на другой раз. Однако хотелось бы заметить: журнал Леонида Хотина наверняка был бы им интересен и полезен, чтобы взглянуть на себя со стороны, чужими глазами. Он очень полезен и нам, чтобы избавиться от сладких мифов о молочных реках с кисельными берегами.
Александр Грудинкин
Ущербен ли образованный человек?
Принято считать, что образованный человек – это человек идеальный во всех отношениях. Если ребенок с ранних лет проводит все свое время за книгами, компьютером, музыкальными инструментами, если интерес к учебе превращает его, как говорят сверстники, в «ботаника», это вызывает лишь восторг у родителей: «Мой сын (моя дочь) постоянно чему-то учится». Но ведь эта всепоглощающая страсть к учебе – в определенном смысле – крайность, и как любая крайность, доступна, может быть, немногим.
Некоторое время назад моя знакомая, молодой биолог, все свое время посвятившая науке, услышала в свой адрес уничижительную реплику: «Юля! Вам нравится учиться. Вы, пожалуй, выродок!»
В самом деле, в исключительной образованности есть что-то болезненно отделяющее человека от остальных людей. В последнее время внимание ученых привлек так называемый синдром Аспергера, или синдром ученых. Люди, страдающие им, имеют ярко выраженные способности к изучению иностранных языков, они легко запоминают факты, цитаты, даты, виртуозно жонглируют цифрами, но в то же время выказывают вопиющую неспособность к контактам с другими людьми. Они замкнуты, одиноки; внешне их жизнь кажется совершенно лишенной эмоиий.
В среднем почти каждый пятитысячный ребенок страдает синдромом Аспергера. Мальчиков он поражает в восемь раз чаще, чем девочек. Эти дети заметно выделяются с самых ранних лет. Они начинают связно говорить еще до трех лет, причем часто бывают до смешного рассудительны в своей болтовне. Однако знания, быстро усваиваемые ими, редко используются для общения с другими детьми: они слушают, смотрят, запоминают, но не любят с кем-либо говорить.
Еще в 1944 году австрийский врач Ханс Аспергер описал это своеобразное нарушение психического развития, но лишь недавно в США началось тщательное обследование почти тысячи человек, предположительно страдающих им. Нейрологи Фред Фолькмар и Ами Клайн собрали людей со всех уголков страны, чтобы исследовать их способность к общению, их привязанности, историю их семьи, наследственность, активность головного мозга.
Долгое невнимание к этому синдрому понятно. Дело в том, что пациентов, страдающих им, никак нельзя назвать неудачниками. У большинства достает ума и способностей найти удобную нишу в обществе, в которой они блестяще проявляют свои таланты и избегают постоянного общения с другими людьми (этот синдром нельзя путать с аутизмом – недугом, который зачастую мешает человеку найти хоть какое-то место в жизни).
Синдром Аспергера передается обычно по наследству. Можно предположить, что в нашей стране число людей, страдающих им, заметно выше среднего, ведь этому способствовала «принудительная селекция» первой половины века, когда люди энергичные, социально активные «страдали за идею» и гибли, а герои нашего рассказа, с искренней иронией относясь к самому понятию «коллектив», равнодушно, без всякого публичного протеста, принимали любую навязываемую им форму общежития. В их поведении не было ни малейшей трусости или покорности, в нем сквозило лишь абсолютное равнодушие к каким-либо «социальным ценностям», да и к социуму вообще. С таким же успехом их можно было попросить называть понедельник четвергом, а четверг понедельником. По-настоящему их интересовал лишь их крохотный мирок, пребывавший в пределах их мозга, – мирок, в который, как в бездну, проваливались обширные пласты знаний по астрономии, археологии, биологии, математике, филологии. Подобным людям легче уцелеть в пору «великих переломов». Естественно, в ближайших поколениях их процент растет. Общество наполняется людьми холодными, апатичными, равнодушными, умеющими скорее трудиться, чем жить.