Знание-сила, 2002 №6 (900)

Коллектив авторов

Как уже сказано, тогда мы проектировали крылатую ракету, запускаемую с подводной лодки. Забегая вперед на десятки лет, отметим: и она, и ее «потомки» – многочисленные модификации и развития – на вооружении ВМФ РФ и некоторых других государств. Их часто можно видеть в телерепортажах об учениях и боевых действиях.

Некоторые конструктивные новшества, казавшиеся многим специалистам бредом, придали кораблю-носителю серьезные тактические преимущества, в частности, скрытность – основу живучести. Далось это нелегко – пришлось решать целый букет проблем практически во всех областях инженерного искусства. Потребовалось участие практически всех научно-инженерных структур СССР. Это удалось – все знали, что Челомей пользуется

неограниченным доверием Н.С. Хрущева (о чем он заявил на митинге по случаю награждения фирмы и сотрудников) и высоким авторитетом в научных кругах. Природу личных связей с Хрущевым не знаю. Разных слухов ходит много. Например, на днях – не слышал начало, потому не знаю, кто именно выступал по радио с «разоблачением»: Челомей-де пользовался поддержкой Н.С. Хрущева потому, что на фирме работал бездарный, но любимый сын премьера. Сам Челомей – бестолочь, без поддержки Хрущева ничего бы не сделал. Да и то, что сделал, никогда бы на вооружение не приняли бы без блата – неважная была техника.

Здесь все – ложь. Сергей Никитич (теперь – американский профессор, доктор технических наук, член многих зарубежных и российских научных обществ) пришел на фирму, когда она, со всей гигантской кооперацией и портфелем заказов на много лет вперед, в основном сформировалась. Никогда особым положением не пользовался, работал продуктивно, инициативно, не нарушая никаких правил. Дружил с некоторыми сотрудниками, со всеми был корректен.

Такую же поддержку, как Челомей, имели многие его конкуренты. Мы никогда не были монополистами – каждую тему на конкурсных началах разрабатывало несколько фирм. Первую нашу крылатку по одному техзаданию проектировали и строили мы и Бериев. Похожие – Ильюшин, Туполев, Орлов, Березняк, Надирадзе.

На первые стрельбы в Североморске мы с Бериевым вышли одновременно. Сразу выяснилось преимущество челомеевской конструкции: старт нашей ракеты безлюдный. Лодка всплывает, ни один люк не открывается, никто наружу не выходит. За считанные секунды пусковой контейнер автоматически переводится в положение «старт», ракета стартует, контейнер переводится в походное положение, лодка погружается. Вся операция – считанные минуты. Дымный след стартовика еще не рассеялся, а на поверхности моря – ничего.

Научно-исследовательский аппарат «Алмаз». Модификация этого аппарата стала частью космической станции «Мир»

Крылатая ракета ОБК Челомей на стенде, не в полетном положении: стартовик отделился, крылья раскрыты

Бериевскую систему, так же, как американские аналоги, готовят матросы: вручную открывают ворота ангара, выкатывают из него ракету на пусковом устройстве, переводят сложенные, как у бабочки, крылья в полетное положение, соединяют электроразъемы, что-то проверяют – минут 35 лихорадочной работы. Потом по очереди прыгают в люк, его задраивают – еще минут 10, наконец, старт и погружение. Итого – более получаса подлодка-носитель под наблюдением недремлющего противника. Вряд ли уцелеет.

Цели поразили. Мы – первым выстрелом, Бериев – третьим. По всем тактико-техническим характеристикам наша машина оказалась лучше. Какие тут протекции подействуют? Бессильны они там, где оценки – в числах, а не в чувствах «нравится – не нравится».

На месте капустного поля и болота, как на дрожжах, росли внушительные корпуса большого завода и лабораторий, уникальных не только в СССР. На вибростенде, например, – таких тогда во всем мире было пять штук – можно испытывать ракету высотой 40 метров. Недаром теперь с этой фирмой тесно сотрудничают

НАСА и другие нехилые фирмы.

Рядом с предприятием вырос так же быстро целый город со всем, что нужно для нормальной жизни: дворцом культуры, поликлиниками, школами, магазинами. Люди, мечтавшие о койке в общежитии, получили квартиры. Не единицы-любимчики, как было принято недавно, а тысячи трудящихся. Сложился необычный коллектив, в котором почти половина рабочих -дипломированные специалисты, а большинство – файн-механики наивысшего класса. Почти вся молодежь учится в вечерних техникумах, институтах, аспирантурах. Культура неделима – не может человек, живущий в трущобе, утопающий в грязи по пути на работу, создавать высокие технологии.

Конечно, не все нуждающиеся получили жилье вовремя – слишком быстро выросла организация: от семи человек в 1955 году до 12000 в 1966. Этот рост происходил в значительной мере за счет присоединения родственных предприятий – ОКБ Мясищева, Лавочкина, ЗиХа, «Вымпела» и других. Ежегодно приходили молодые специалисты из ведущих вузов. Выявилась еще одна черта В.Н.: он не боялся, как многие руководители, сильных помощников. Впрочем, он, кажется, вообше ничего не боялся, например – сидеть рядом с опальным академиком А.Д. Сахаровым на общих собраниях АН СССР и даже поддерживать его предложения, например – о разделении АН на традиционную, для ученых-теоретиков, и новую – для главных конструкторов и директоров.

Но вот странность.

Ракета Челомея на старте

Подлинная забота о людях и уважение к трудящимся (все блага для коллектива приходилось выбивать) сочетались с садистским, презрительным отношением к ближайшим, высокооплачиваемым помощникам Он с видимым удовольствием унижал их, доводя нередко до сердечного приступа. Выучил на старости лет ненормативную лексику. В его устах она звучала особенно омерзительно. Слышали это безобразие немногие. «За те деньги, что мы получаем, можно послушать и не такое», утешали они друг друга.

Одна за другой принимались на вооружение наши крылатки. Разные по размерам, назначению, характеристикам, они стали основным оружием и малых катеров, и гигантских авианесущих крейсеров. Ими же был вооружен печальной памяти «Курск». А в проектный отдел широким фронтом пришел космос. Уже в конце пятидесятых годов прорабатывались инициативные проекты систем, еще вчера упоминавшихся только в научно-фантастических романах. Среди них: ракетоплан – прародитель «Бурана», в том числе – пассажирского, и в значительной мере предвестник «Шаттла», начатого проектированием чуть позже. Долгоживущая космическая станция (многие части «Мира» заимствованы из этого проекта). Морской старт. Межпланетные корабли «Луна», «Марс», «Венера», геофизические ракеты и ИСЗ, научно-исследовательские космические станции «Алмаз», «Протон» (многие тайны мироздания можно раскрыть только наблюдениями из космоса). Мощная, невиданной точности ракета-носитель «Протон», пилотируемые корабли «Салют» (другие корабли, иного назначения, другой конструкции, но почему-то под тем же именем, построены фирмой «Энергия» под руководством С.П. Королева). Список можно продолжать: теперь разрабатывался не один проект, как в тушинские времена, а одновременно – десятки.

Вспоминается обсуждение проекта «Салюта».

– Мы, – сказал космонавт Комаров, – хотим летать, а не состариться, пока вы отработаете сверхнадежный космический аппарат по своей многолетней программе. «Салют» и так раз в сто надежнее автобуса!

– Вы правы, – ответил Челомей,

– кое-что достигнуто, но не стоит ссылаться на теорию вероятностей – она приложима только к массовым явлениям. У нас же случай иной: полетит один Комаров. Надо, чтобы эта операция прошла благополучно. Надеяться на это можно, только полностью выполнив нашу программу!