Знают только горы
Шрифт:
Пока он неделю добросовестно корпел над бумагами в судебном ландрате, разбирая никому ненужные жалобы, кляузы, анонимки и прочие образцы народного эпистолярного творчества, приятели совершили увлекательное путешествие по долине, да ещё в компании Звёздной Хранительницы Арна. Именно в этот факт Свейн очень долго не мог поверить, хотя Наксатра собственной персоной сидела перед ним на небольшом коньке и лучезарно улыбалась.
— Всё-таки Анха… — только и смог вымолвить Свейн, целуя девушке руку. — Рад видеть вас, прекрасная дженна! И не сказал! — Это уже относилось к Арну. — Не поделился счастьем!
—
— Понимаю… Ещё какие-нибудь неожиданные новости у вас имеются?
— Полно! — заверил его Фрост. — Например, мы едем с тобой к князю Влацу.
— Это ещё зачем? — посещать молодым людям княжество Кох-и-Га-Бор-За в настоящее время было неосмотрительно.
— Нам нужен очень хороший мастер-землекоп, — удивил приятеля Фрост.
— Очень нужен, — уточнил Арн.
— Рассказывайте, — вздохнул Свейн, помогая девушке слезть с коня, хотя она в этом не особо нуждалась. — Чувствую, задумали вы что-то грандиозное!
Обычно королевскую почту доставляли утром, но депеша из Навакра, скреплённая государственной печатью, была вручена секретарю правителя, дженту Тауфу, немедленно, ибо подобного послания Лигрийский королевский дом не получал уже пятьдесят лет. Тауф со всеми предосторожностями вскрыл плотный конверт, убедился, что никакой опасности его содержимое в себе не таит, и бегло ознакомился с письмами, так как их было два.
В первом сухо сообщалось, что король Навакра, его Величество Совер Террикиллари, скончался, и на престол взошёл его сын Ривер Террикиллари. Второе, более живое, написанное, скорее всего, собственноручно новым правителем, содержало долгожданные предложения о примирении сторон и дальнейшем взаимовыгодном сотрудничестве. А в качестве доказательства серьёзности намерений, юный король Ривер просил руки инфанты Ингизы.
Джент Тауф, несмотря на позднее время, решился доставить депешу королю, так как подобные сведения имели необъяснимую способность мгновенно становиться слухами, и передаваться из уст в уста с неимоверной скоростью. Промедлишь, и утром королю уже нечего будет докладывать, так как камердинер всё рассказал его Величеству первый.
Ранхус, уединившийся на террасе, выходящей в парк, в это время наслаждался ароматами распускающихся ночных цветов, и предавался размышлениям на сон грядущий. Неурочный визит секретаря вызвал раздражение и недовольство правителя, но, увидев в его руках депешу с государственной печатью Навакра, Ранхус тут же оживился.
— Дождались?!
— Да, ваше Величество, — Тауф передал бумаги королю. — Второе письмо содержит предложение…
Ранхус нетерпеливо махнул рукой, вчитываясь в послание Ривера. Довольная улыбка говорила о том, что предложение будет принято.
— Подготовь соболезнования. Сколько должен длиться траур?
— Месяц, как минимум, для важных мероприятий, полгода — для менее значимых.
— Отлично! Пригласи Ривера к нам через месяц. Думаю, этого времени мне хватит, чтобы подготовить Ингизу.
Секретарь внешне ничем не выдал своего удивления. Он всегда считал, что инфанта слишком умна, чтобы надеяться на брак по любви, а, не исходя из политических нужд государства. Но Ранхус, как отец, знал о своей дочери гораздо больше. Влюблённое
Ингиза рвала и метала в прямом смысле слова. Только вчера ей доставили тайное послание от Иниса, полное нежных слов любви, а сегодня отец сообщает, что новоявленный король Ривер просит её руки, и что согласие уже дано. Несчастная девушка не знала, как ей лучше поступить? Отказаться наотрез? Ведь дала слово Инису, что не выйдет замуж в ближайшие месяцы. Но отец и слушать не станет. Да, собственно, она и не скажет, не признается, что полюбила не равного себе, не выдаст тайны своего сердца. Ведь тогда ей не дадут спокойно жить, все, кому не лень, будут лезть с советами и душеспасительными беседами. А ей это надо? Или, ещё чего доброго, усилят контроль за ней, и тогда она не сможет получать весточки от Иниса. Правда, кто и как доставил ей это послание, инфанта не знала.
— Ингиза, ты последнее время какая-то хмурая стала, вся в себе. Что случилось?
Принцепсиона Емина, после молодёжного форума, сдружилась с сестрой мужа, и считала её подругой. Шарль, получивший в своё распоряжение харамных жён, переключил свою неуёмную прыть на них, позволяя любимой жене отдохнуть. Молодая женщина смогла теперь значительно расширить свой круг общения, хоть он и ограничивался стенами дворца. Самые близкие отношения сложились с Ингизой. Удручённое состояние инфанты очень беспокоили принцепсиону. Емина пригласила её в свой будуар и решила выпытать, что так терзает девушку, и может ли она ей чем-то помочь?
— Ты же знаешь, — едва сдерживая слёзы, отозвалась Ингиза, теребя в руках веер, — отец дал согласия на наш брак с королём Навакра!
— Ты станешь королевой, — попыталась ободрить её Емина. — Мы будем ездить друг к другу в гости! Разве это не замечательно?
Ингиза не сдержалась и дала волю слезам.
— Нет… — дальше слов разобрать было невозможно. Инфанта рыдала, шмыгала носом, хватала Емину за руки, пытаясь что-то объяснить, но выходили только охи и ахи.
— Ну, поплачь, — принцепсиона сочувственно закусила губу, готовая и сама расплакаться вместе с несчастной подругой.
Проревевшись, Ингиза, наконец, смогла поведать ей о своём горе.
— Я люблю другого.
Емина ахнула поражённо и прикрыла рот ладошкой. Выходить замуж без любви, по её мнению, было вполне нормально, тем более членам королевских семей. Но выходить замуж, когда ты любишь другого мужчину, думаешь, грезишь о нём, это обрекать себя на муки и страдания.
— Как же так? Ингиза, да в кого ты влюбилась? Погоди, в Арна, наследника Гнёзда?
— Уже не наследника, — поправила её инфанта. — Но, не в него. И не в его друзей! — предупредила она следующий вопрос Емины. — Не спрашивай, ладно! Он обещал…