Знают только горы
Шрифт:
— И всё же… — настаивала вице-королева.
— Пусть наденет гадар, — тихо вымолвила Анха и опустила голову. Она не могла себе представить, что должно заставить её покинуть Арна. Но настойчивость Эримы вызвала в душе смятение.
— Я так и знала, — тихо прошептала та, — но это невозможно. Ларец запечатан до следующего наследника, и открыть его нельзя!
— Почему вы думаете, что я покину Арна?
— Я так не думаю, но пытаюсь предусмотреть любые варианты. Анха, а что является той силой, которая уберегает моего сына от участи его предков? Что сдерживает бич рода? Ведь он никуда
Девушка кивнула.
— Я сама являюсь той силой.
Эрима смотрела на неё с явным недоверием. Конечно, вице-королева прекрасно была осведомлена о возможностях Звёздных Талисманов, но их помощь, как правило, длилась несколько лет, пока проблема не решалась. А с Арном была совсем другая история. Бич рода — это на всю жизнь. Не может же Наксатра всю жизнь посвятить одному человеку, если только она не…
— Анха… — Эрима даже подалась вперед, пренебрегая царственной осанкой, так поразила её нехорошая догадка, — у вас с Арном что, любовь?!
— Это залог его жизни, — прошептала девушка.
— Но… он не мог! — мать хотела в это верить. Она же предупреждала его, просила, даже настаивала. — Он обещал!
Юная Наксатра потупила взор, а на щеках появился легкий румянец. Эрима не поняла, был ли это приступ стыдливости или гнева наследницы Бастры. Никто во всём мире никогда не смел упрекать этих женщин за любовь. Наоборот, о ней молили богов, мечтали в самых сладких грёзах, не смели надеяться и страстно желали. Но это касалось только мужчин. Матери, жены и возлюбленные счастливчиков, взятых под опеку Накстарой, имели другое мнение, но никогда не высказывали его вслух. А вот Эрима сподобилась.
— Это не в его власти, — тихо ответила Анха и подняла на вице-королеву глаза. На мгновение показалось, что девушка сейчас заплачет, но взгляд её тут же изменился. — Но я не настаиваю и не ищу любви князя! — с некоторым вызовом продолжила Анха. — Вполне достаточно моего чувства! Вас такое положение вещей устраивает?
Между женщинами, словно холодный ветерок подул. Это был плохой знак.
— Прости, Анха, — почти невежливо пробормотала Эрима, — я должна всё обдумать.
Когда за дамой закрылась дверь, девушка невесело вздохнула и принялась за прерванное занятие. Через несколько минут вздох повторился.
— О таком, мама, ты мне не рассказывала… Что ж, буду выпутываться сама.
Месяц, прошедший со дня вокняжения, пролетел так стремительно, что Арн за навалившимися делами, кажется, даже вздохнуть, как следует, не успел. А завтра уже нужно отправляться в Тагриду на официальную коронацию. Свейн и Фрост, уехавшие в Кох-и-Га-Бор-За за мастером по тоннельной вентиляции, присоединятся к нему прямо в столице. Матушка останется здесь, в Мирте, а Анха поедет с ним. Все складывается, как нельзя лучше. И голова за этот месяц разболелась всего только раз, там, в монастыре. Из Навакра пришли сведения, что Ривер короновался и целеустремлённо продвигает свой план в действие. Предложение о мирном урегулировании королю Ранхусу уже отправлено, и подписание назначено как раз на дни визита Арна в Тагриду. Значит, будет возможность встретиться с новым правителем Навакра и обсудить накопившиеся вопросы. Интересно, а Ингиза уже знает?
Размышления молодого князя прервала Анха, солнечным зайчиком проскользнувшая на террасу.
— Арн, я сделала тебе обручье, — плетеный ремешок с серебристыми бусинами молниеносно оказался на его правом запястье, — нравится?
Замысловатое плетение напомнило Арну узор, который он не так давно где-то видел. Причём, узор был явно сакральным.
— Это оберег? — после небольшой паузы, спросил он Анху. Потом опомнился, что надо ответить на вопрос. — Очень нравится!
Анха устроилась рядом с ним в большом кресле, подставив лицо под солнечный луч, пробившийся сквозь листву клёнов, росших возле террасы.
— Наверное, оберег. Так плести нас научила Тифи, мать Эфры. Она очень умелая рукодельница. Тифи много лет назад сплела отцу безрукавку, на вид, легкую, даже праздничную, так много в ней было разных бусин, и каменных, и металлических. Оказалось, что такое плетение невозможно пробить даже кинжалом! Это выяснилось после покушения на отца.
— На Ранхуса покушались? — Арна не удивил сам факт покушения. Редко какой монарх мог похвастаться тем, что его не пытались убить или другим способом отстранить от власти. А вот афишировать попытки покушения было не принято. Это подрывало авторитет правителя. Странно, что об этом знала дочь.
— Тифи рассказала… для того, чтобы мы с девочками хорошо научились этому плетению, — немного смутившись, поведала Анха. — Знаешь же, как трудно усидеть на месте в десять лет! Побегать хочется, попрыгать.
— А чему вас еще учили во дворце отца?
— Много чему, — хитро улыбнулась девушка, — тебя какая область знаний интересует?
— Общий перечень, — не сдавался Арн. Ему страстно хотелось знать, что является правдой из тех слухов, которые ходят по миру о харамных дочерях короля Ранхуса, а что — лишь выдумки людские.
— Хм… считать, писать, читать, — начала перечислять Анха, лукаво глядя на собеседника, — не только на лигрийском.
— А на каком ещё?
— Практически на всех языках, на которых говорят в хараме.
Это означало, что все языки сопредельных с Лигром стран, Анха знала.
— И сколько знаешь ты? — не сдавался князь.
— Чуть больше других, — Анху забавляла эта игра в вопросы и ответы. — Я знаю ещё язык Наксатр, лангайский, — Арн нахмурился, не понимая, зачем его Талисману понадобилось учить язык этого самовлюблённого народа, — и язык теней.
— А это что за язык?! — князь впервые в жизни услышал, что существует такой язык, и совершенно непонятно, кто на нём разговаривает. — Я знаю только про школу теней. Это как-то связано? — Анха кивнула. — Тогда не задаю лишних вопросов, — с сожалением констатировал Арн. Все, что касалось теней, или затинов, как их называли в Гнёзде, было под строжайшим табу. Даже знания Что-Будет-После-Смерти были более доступны, чем сведения о тенях. А уж как Несущие эти знания выбирали своих последователей, вообще никто не знал. Ученики же молчали даже под страхом смерти. — Но, ты же Бегущая-по-Лучу, — удивился Арн, — полная противоположность тени, что у вас может быть общего?