Знают только горы
Шрифт:
— Монтри — вообще не проблема, — ответила она на немой вопрос своего ведомого, — скажу ему, что или дуэль, или место при дворе отца. Он амбициозен до тупости, — парни с ней дружно согласились, — и выберет корысть, а не романтику. Ситра завтра же обо всём пожалеет. Скорее всего, ужасно расстроится из-за своей несдержанности. Возможно, приедет мириться. Ирвин всё сделает так, как попросит сестра.
— Ты хочешь сказать, что за Свейна беспокоиться не стоит, — подвёл итог её рассуждениям Арн.
— Если ты о возможности дуэли, то — да. Но он может сам наделать глупостей.
— А вот за этим мы проследим, — взбодрился Фрост, обнадёженный пророчествами Анхи. — Глупости он может
Гости, наконец, угомонились, когда уже почти рассвело.
Мэтр Хуакин как раз рассматривал жертвенную чашу, вытесанную из довольно большого самородка иллюзионита, переданную послом Лангая, когда его срочно вызвали к королю. Он чуть было не запустил в дворецкого чем-нибудь тяжёлым, но кроме драгоценной чаши, в пределах досягаемости, ничего не обнаружилось, так что гнев трансформировался в оскорбления и поношения несчастного слуги.
Необходимость по первому требованию спешить во дворец, в последнее время раздражала мага. Он уже давно хотел подобрать себе надёжного заместителя, дабы тот исполнял его работу во дворце. Желающих стать учеником великого и могучего мэтра было много, но вот надёжных, преданных, а главное, не имеющих намерения подсидеть его на непыльной должности, так и не нашлось. Способные молодые маги быстро понимали, что мэтр Хуакин не так силён, как о нём рассказывают, знания не передаёт, опытом не делится. Собственно, могущество придворного мага заключалось в уникальном наборе артефактов, которые он скрупулёзно собирал всю жизнь. Без магических предметов, на собственной внутренней силе, мэтр не мог даже воду в кружке вскипятить. А с ними и волшебный свет во дворце обеспечивал, и ледник на королевской кухне без сбоев работал, и послания до недавнего времени мог мгновенно королю передавать, если бы не подлая баба. Талантливые ученики уходили, а их место занимали проходимцы разных мастей, которых Хуакин выгонял сам. Конкурентов старый джент ненавидел и боялся, как любая посредственность.
Посыльный терпеливо ждал, навытяжку стоя у входной двери. Пришлось быстро прятать драгоценную чашу в крепко запирающейся комнате, давно ставшей чуланом старьёвщика, и спешить во дворец. Благо, король прислал за ним карету.
Ох, ну почему бы ему не сказаться больным, или придумать ещё какую-нибудь причину, чтобы не ехать во дворец? Ведь чувствовал, что грядут неприятности. Нет, потащился! И что теперь делать? Кто же знал, что это у них семейное? Что теперь и Шарлю позарез нужен чудотворец. А он так надеялся, что молодость и природа возьмут своё. Но хуже всего было то, что Ранхус устроил целое представление, с единственной целью — унизить старого человека, отомстить… И королева ничего не могла возразить. Да и что тут можно сказать, когда условия поставлены, даты назначены, ответственность определена.
Итак, у него есть максимум три месяца, по истечении которых с него спросят по полной программе. Следовательно, нужно управиться за два с небольшим. Маловато, конечно, только на изготовление нужных зеркал целый месяц уйдёт, но у него есть, что предложить стеклодувам и амальгамщикам для ускорения процесса. Ящики нужно ещё заказать, для транспортировки хрупкого и бьющегося, на большие расстояния.
Всё-таки как удачно сложилось с лангайским послом! Ценную информацию получил, дополнительным иллюзионитом обзавёлся. Теперь осталось придумать, как стрелки на лангайцев перевести, и можно смело воплощать мечту всей жизни. Да, территория небольшая, но какие там ресурсы! Главное, всё сделать правильно. Но, помощник всё же нужен.
Посол Лангая аккуратно свернул трубочкой
Посланец, доставивший письмо, дожидался ответа в соседней комнате. Посол хлопнул в ладоши, вызываю слугу.
— Господин, — в пояс поклонился старый лангаец, по одному взгляду хозяина определяя степень его недовольства.
— Позови этого… — Юсташ-Кин небрежно махнул рукой в сторону двери. — И принеси шербет.
— Входите, — слуга пропустил посланца в кабинет и плотно притворил дверь за собой.
— На словах джент Умрати что-то передал?
— Сказал, что кони нынче в цене караковые. Он бы прикупил парочку, но в Ламсаоне такие — большая редкость. Нет ли где в Лигре хороших рысаков с тонкими ногами и гривой-щеточкой?
— Я узнаю. Он не сказал, у кого хотел бы прикупить лошадок?
Посланец с некоторым удивлением посмотрел на хозяина дома, полагая, что продавцов тот должен определить сам. Посол с сожалением понял, что юноша, доставивший письмо, не входит в число посвящённых, и не понимает подноготную его вопросов. Он снова небрежно махнул рукой.
— Свободен!
Ну, и где искать этих караковых тонконогих со щёточкой? Гнёзд таких по сотне в год на ярмарки поставляет. Их порода. Наверняка, и в другие страны увозят. Ищи теперь ветра в поле!
Слуга принёс поднос с графином.
— Господин.
— Ты не слышал, не болтают ли в городе про небольшую драку в Ламсаоне? — Слуга отрицательно мотнул головой, сосредоточившись на наливании шербета. Юсташ-Кин внимательно смотрел, как красная жидкость льётся из графина в пиалу. Удовлетворившись, что напитка было налито именно столько, сколько требовалось, он продолжил: — Никто не рассказывал байку, как двое проходимцев десятерых наших отделали?
— Да разве ж такое возможно?! — с почти священным ужасом удивился старик. — Чтоб двое… десятерых?
— Иди, — недовольно скривился посол, но тут же блаженная улыбка расплылась по его пухлым губам, коснувшимся божественного напитка. Думать о поисках мальчишки он будет чуть позже.
Как и предполагала Анха, Ситра отказалась от неестественной, хоть и традиционной для Колдовы, дуэли между мужчиной и женщиной. Такие схватки даже в стародавние времена проводились не часто, ибо мужчины вдруг начинали проявлять благородство, а женщины испытывать жалость. Об этом сообщалось в письме, которое привёз Ирвин. Сама виновница дуэльного переполоха отказалась встречаться с соперником, сославшись на мигрень. Свейн о чём-то долго и обстоятельно говорил с Ирвином на балконе Тисового дворца, после чего они расстались вполне миролюбиво. Даже руки друг другу пожали на прощанье.