Знают только горы
Шрифт:
— Ты считаешь, что это Фрост?! — искренне удивился Арн. — Он её вначале даже недолюбливал!
— А ты сам сразу воспылал к ней любовью? — парировала матушка.
— Ну, не сразу… Но если ты права, то я…
— Стоп! Ты сам только что говорил о недопустимости гнева, это во-первых. А во-вторых, Фрост не виноват ни в том, что влюбился, ни в том, что дух Наксатры выбрал его. Если, разумеется, правда, то, что мы сейчас думаем.
— Я смогу отбить у него Анху? — Арн почему-то уверовал в то, что именно Фрост возродил девушку, и настроился решительно. — Она же любила меня! Не может же она в одночасье забыть наши чувства?!
— Может, — Эрима скорбно посмотрела на сына. — Смерть сжигает все привязанности, полученные при жизни, кроме единокровных. И обновлённый дух стремится к самому сильному чувству, как мотылёк на свет.
— Неужели любовь матери слабее любви мужчины?
— Не слабее, она просто другая. Мужчина и женщина, это единство противоположностей, стремящихся в будущее. Иначе прервётся род…
— Мама, откуда ты всё это знаешь?! — Арн воззрился на мать с требовательным подозрением. Неожиданный вопрос вылез из глубин подсознания: — И почему ты смогла стать невидимой?
Эрима опустила голову. Настал момент рассказать сыну всё.
— Ксора, где ты была? — его величество сердито сдвинул брови, но долго изображать недовольство не смог. Его со вчерашнего вечера распирало такое счастье, что хотелось только улыбаться и радоваться жизни. Он с таким трудом усадил себя за стол и заставил работать, будто обыденные дела вдруг стали каторгой.
— Выполняла одно маленькое поручение, — женщина потёрлась щекой о его плечо, напомнив ластящуюся кошку. — Ранхус, не сердись, это было важно.
Король обнял её за плечи и усадил рядом с собой.
— Я вспомнил, что означает слово 'тадзари'! Священный дом.
— Да. Или сокровенное убежище. Теперь ты — мой Хранитель, и я буду с тобой до тех пор, пока в твоей душе есть для меня место. Только вот Корлетта будет злиться.
— Будет, — согласился Ранхус, обнимая Ксору. — Это её дело. Ничего, утешится в объятиях главного конюшего.
— Что?! Королева тебе изменяет? И ты это терпишь?
— Раньше я бы её убил собственноручно, но когда ты ушла… Мне стало так безразлично, с кем делит постель её величество: с магом, с церемониймейстером, с конюшим. Хоть со всеми сразу!
— Корлетта изменяла тебе со стариком?! Он же женщин ненавидел!
— Возможно, ему доставляло удовольствие наставлять мне рога, — благодушно посмеялся Ранхус. — Наверное, это было забавно… Знаешь, я решил больше времени проводить с тобой!
— А как же государственные дела? Приемы, аудиенции, разносы подчинённым…
— Отрекусь! Передам дела Шарлю, пусть начинает под моим руководством. Я в его годы уже правил. Вот только в Тисовый дворец переезжать не хочется, шумно там.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно! Могу я жизнью насладиться или нет? Или ты хочешь, чтобы твой мужчина был величеством?
— Я хочу, чтобы мой мужчина был счастлив. А называть я тебя могу и не такими титулами. Хочешь, буду звать тебя могучеством?!
— Это от слова — могу или могущество? — деловито уточнил Ранхус.
— Ну… А как ты сам думаешь? — игриво поинтересовалась Наксатра.
— После этой ночи, — король многозначительно посмотрел в вырез её платья и облизнулся, как сытый кот, — я склоняюсь к первому варианту.
Старый замок был до сих пор величественен и красив. Не такой большой, как у джентов Клоттов, но, несомненно, более уютный, он возвышался у подножия северного хребта, олицетворяя собой древнего, убелённого сединой стража долины. По-осеннему пёстрый лес на склонах окружающих гор выгодно подчёркивал строгость светло-серого камня, а белые облака и снежные шапки на вершинах добавляли пейзажу контраста.
Арн пожалел, что не умеет рисовать. Столь великолепный вид так и просился на полотно, но у правителя не было на это ни времени, ни способностей. Он со Свейном и Мерлоем прискакал сюда в надежде отыскать Фроста, который как в воду канул. Если бы не родовые книги семьи Нейн, друзья бы даже не додумались искать изгнанника в этом медвежьем углу. Фрост никогда не говорил, что этот замок принадлежит их роду.
— А если его там нет? — задумчиво произнёс Мерлой.
— А если она там? — секундой позже добавил Свейн.
Оба спутника уставились на Арна. Сколько бы они ни обсуждали стратегию поведения при встрече, предугадать реакцию Фроста и Анхи не могли. Может быть, их встретят пирогами и вином, а может, прогонят пинками, ибо частная собственность неприкосновенна.
— А чего гадать? — вице-король первым потянул поводья, побуждая своего Лоста оставить идею дотянуться до пожухлого клочка травы и двинуться вперёд.
Им осталось проехать всего с полмили по ухоженному, ещё не убранному винограднику, почти вплотную подступавшему к воротам замка. Немногочисленные местные жители с любопытством провожали взглядами трёх всадников, но работы своей не прерывали. Едут люди, и едут. Мало ли какие у них дела. В замке разберутся.
Молчаливый подросток принял у приезжих поводья и без слов повёл коней на скотный двор. За ним, тоже не проявив особого интереса к гостям, потрусил здоровый, чёрный, как уголь, лохматый кобель.
— Суровые тут нравы, — Мерлой с интересом огляделся. Конечно, замок совсем не был похож на его хутор, но родные деревенские запахи сильно подействовали на юношу, пробуждая радостные воспоминания. — Просто всё, без затей.
— Потом будешь предаваться ностальгии, — Арн решительно поднимался по ступеням парадного входа, — идём!
Фрост встретил их в холле. Босой, с выпростанной из штанов рубахой и с закатанными рукавами, парень мало напоминал сейчас блестящего кавалера из окружения правителя Гнёзда. Он ожидаемо не бросился с объятиями, лишь переглянулся со Свейном и вперил ничего не выражающий взгляд в Арна.