Знают только горы
Шрифт:
— Не надо, Арн! Он не стоит того!
Ему на помощь поспешили жрецы, как раз вытащившие из подвала тело незадачливого старика, возомнившего себя могущественным магом. Один из них отволок в сторону рыдающего Монтри, впрочем, не спеша его утешать и успокаивать.
— Ведите Арна в храм! — приказал Протус. — Нужно провести ритуал очищения.
— Нет!!! — Мерлой, как висел на пытающемся освободиться правителе, так и не отпускал. Только теперь он принялся отгонять от него жрецов. — Нечего ему делать в храме! У вас везде один некрос! Во дворце некрос, в храме некрос, везде некрос!!! — верещал парень как блаженный, ещё и лягаться пробовал. — Вы его травите! Ему зой нужен! Живая энергия, а не смерть! Помешались вы все на ней! Подите прочь!
Главный жрец понял, о чём кричал мальчишка. Его очень удивила реакция мага на то, что в ритуалах использовался некрос. Это было повсеместной практикой.
— Парень… как тебя там? А ты точно маг? — Мерлой лишь зыркнул на него сердито и крепче сжал Арна. — И ты не используешь некрос? — тот отрицательно мотнул головой. — Странно…
— Это вы странные, — буркнул, успокаиваясь, юный маг. — У Арна на запястье амулет, — кивнул на браслет, сплетённый Анхой, — заряженный зоем. Хороший амулет…
Арн вдруг обмяк, плечи его затряслись, и он разрыдался.
Сумерки уже накрывали Тагриду тёмным покрывалом, но Ранхус не хотел зажигать свет. Ему было отчего-то уютнее в полумраке своих, давно уже холостяцких покоев. Ксора много лет назад покинула его, и с тех пор ни одна женщина не касалась его постели. Разве только Анха позволяла себе такую вольность, когда забегала проведать отца.
Мысль о дочери отозвалась странной болью в районе сердца, словно что-то плохое случилось с его девочкой. Ранхус отогнал дурные мысли. Нет, с ней всё хорошо! Её видели у айласских тоннелей живой и здоровой. Конечно, трагедия, что там произошла, доставила массу неприятностей и переживаний, но думать об этом сейчас не хотелось.
Его мысли всё время возвращались к Наксатре, которую он обидел своим сомнением. Звёздная дева скорее простит нелюбовь, чем недоверие. А он усомнился, всего лишь на мгновение, но высказал это прилюдно, оскорбив женщину, подарившую ему возможность иметь наследника. В тот злополучный момент Ксора, как никогда, была похожа на воплощённую богиню, а её зелёные кошачьи глаза потом долго снились ему по ночам. Эти сны приносили страдание, но всякий раз король ждал их, потому что хотя бы так он мог увидеть её — свою любовь, свою боль, свою мечту. Много позже его величество в полной мере осознал, каким сокровищем обладал и как бездарно потерял, но исправить уже было ничего нельзя. Таков был договор.
Размышления короля Лигра прервало необычное свечение, появившееся над его кроватью. Он заворожённо смотрел на то, как из света, постепенно уплотняясь, появляется фигура до боли любимой женщины.
— Ксора!!! — Ранхус кинулся к кровати, но обнять её не решился.
Женщина открыла глаза и улыбнулась растеряно.
— Прости… — она обвела глазами комнату и облегчённо вздохнула. — Ты мне не снишься?
— Ксора, я тебе не снюсь, но скажи, ради всего святого, что с тобой случилось?!
— Случилось… — Наксатра задумалась. — Знаешь, я, кажется, снова умерла, — вдруг она порывисто села. — Умерла?! Анха!
— Что с ней? — ох, не зря у него болело сердце за дочь.
Ксора не ответила. Она закрыла глаза, вытянула руки вперёд и что-то быстро забормотала себе под нос. Ранхус ждал, заставляя себя думать о том, что всё хорошо… закончилось. Через несколько минут Наксатра открыла глаза. Довольная улыбка осветила её лицо.
— Она жива. Её возродил мужчина.
— Значит, она всё-таки… — Ранхус осёкся, не желая произносить страшное слово вслух.
— Это было неизбежно, — призналась Ксора.
— Неизбежно? Почему?
— Первое служение всегда заканчивается первой смертью. Так повелось.
— И ты?..
— И я.
— Ксора! — король пылко обнял женщину, о которой мечтал многие годы. И было в его объятиях столько нерастраченной любви и желания защитить хрупкое волшебное создание, что даже дыхание перехватило от нахлынувших чувств. — Не уходи! — попросил он с покорностью, крепче обнимая своё сокровище. Ранхус услышал, как Ксора одобрительно хмыкнула ему в плечо и попыталась высвободиться. Но он снова попросил: — Останься.
— Конечно, останусь, — просто, как само собой разумеющееся, согласилась Ксора. — Ведь теперь ты мой Tadzari.
Тадзари. Ранхус раньше слышал от неё это слово, но совершенно не помнил, что оно означает. Но если это даёт ему возможность быть рядом с любимой женщиной, он готов быть тадзари, мцыри, чьёртпобери, да кем угодно!
— Ранхус, не сердись, но мне надо ненадолго отлучиться, — Ксора мягко высвободилась из его объятий.
— Куда?
— Посмотреть, как там наша дочь.
— Значит, ты пойдёшь в Гнёзд?
— Возможно. Не скучай, я быстро!
— Ксора! — женщина посмотрела на него удивлённо. — Может быть, ты оденешься?
Наксатра звонко рассмеялась, стянула с кровати шёлковое покрывало и ловко обмотала его вокруг тела.
— Жди меня!
Хоть после драки кулаками и не машут, но адекватно оценить случившееся всё-таки стоит. Вот и правящая верхушка княжества Г'Неосдам решила не откладывать обсуждение в долгий ящик и по свежим следам провести разбор ошибок, проколов, накладок, грехов и прочих оплошностей. Настоял на этом, как ни странно, юный гость долины, поддержал мрачный вице-король и его драбант, прискакавший в Митру к шапочному разору, так что прочим оставалось лишь согласиться. В кабинет правителя пришлось принести ещё несколько кресел, дабы все присутствующие могли чувствовать себя комфортно, так как разговор предстоял долгий.
Арн уступил свое место за рабочим столом Мерлою, а сам устроился в кресле рядом с матерью. Несмотря на то что Эрима заверила, что не держит на него зла, он всё равно ощущал огромную вину перед ней. И юный маг его в этом чувстве поддерживал.
— Он был под действием заклинания, — защищала сына вице-королева.
— Да, — не стал с ней спорить Мерлой. — Только под действием того же заклинания были все люди, которые находились во дворце и даже за его пределами. Этот Хуакин на себя и того блондина экранирующие амулеты повесил. Кстати, мне будет позволено осмотреть вещи мага? — Арн кивнул. Юрз жестом отослал стражника за пожитками Хуакина. Мерлой продолжил: — Вы считаете, что заклинание действовало только на его светлость, а я утверждаю, что оно не должно было действовать!