Зной
Шрифт:
— Уверен, вам будет очень тяжело слушать это, — сказал он, — поэтому я избавлю вас от…
— Не надо меня избавлять.
— Ладно. Тогда… ладно. Информация, доступная нам в настоящее время, такова. — Фахардо снова вынул журнал из ящика стола и нашел нужную страницу: — Несколько ночей назад с дороги слетела милях примерно в пяти от города машина. Она перевернулась и загорелась. Водитель — он был в машине один — скончался либо от полученных при аварии увечий, либо от ожогов головы и груди…
Фахардо говорил все это, низко склонив голову. Глория, которой в течение трех лет приходилось волей-неволей слушать рассказы Реджи — не говоря уж о его приятелях-коллегах, — хорошо знала, как рассказывают подобные вещи настоящие полицейские. Этот типчик, думала она, сильно смахивает на чиновника, который изображает актера из мыльной оперы, изображающего копа.
Фахардо закрыл журнал.
— Вот и все, что я вправе рассказать вам в данный момент. Простите. Я понимаю, как вам тяжело.
— Почему никто не сообщил о случившемся?
— Не сообщил — кому? Документы его погибли в огне. А если б и не погибли, — вы думаете, он хранил на груди номер вашего телефона?
— Этого я не знаю, однако…
— Я сделал то, что обязан был сделать в таких обстоятельствах, — сказал Фахардо. — А именно начал расследование.
Глория поинтересовалась:
— И какая же часть вашего расследования подразумевает угощение пивом на веранде Луиса?
Фахардо, снова начавший вертеть в пальцах карандаш, бросил его на стол.
— Хорошо. Вы звоните сюда и начинаете кричать на меня по телефону. Сегодня вы приезжаете в мой город и начинаете оскорблять меня лично. Мне не нравится направление, в котором мы с вами движемся, сеньора. И я вам вот что скажу: я видел много горя. У меня на этот счет большой опыт. Однако никому из приезжавших сюда и начинавших донимать меня людей ускорить ход моих расследований пока что не удавалось.
— Но делаете вы хоть что-нибудь для того, чтобы… чтобы… разрешитьэту…
— Так ведь я именно это вам втолковать и пытался, — ответил Фахардо. — Разрешать-то тут нечего. И винить некого.
— Вы видели номерной знак его машины?
— Да, конечно.
— Тогда почему вы не позвонили калифорнийским властям? Вы могли получить от них его имя. Выяснить, где он работает, узнать номер его домашнего телефона. Почему вы не позвонили хотя бы в американское консульство?
— У нас приняты другие методы работы, — ответил он.
— Кто-то мог позвонить мне, мог сделать хоть что-то… —Глория умолкла, унижаться перед ним, молить его о помощи ей не хотелось.
— Сеньора… — процедил Фахардо, — вам пришлось пережить трудное время. Трагедию — в чистом виде.
Он прогладил ладонями журнал, словно стирая из него все это дело.
— Где тело? — спросила она.
— На хранении.
— Где?
— В больнице.
— Я хочу забрать его.
— Пока это невозможно.
— Никто же не опознал его, — сказала Глория. — Может, это и не он.
— Вам его лучше не видеть, — сказал Фахардо. — Он сильно обожжен.
— Когда мы сможем поехать туда?
Фахардо легонько всплеснул руками:
— Больница находится далеко отсюда, она…
— Где?
— В маленьком городке, Хоакуле, это такая жуткая дыра, что…
— Я поеду туда, — сказала Глория.
Она встала и пошла по проходу и услышала, как ножки стула Фахардо недовольно заскрежетали по бетону, как сам он встал и поспешил за нею, твердя: постойте, постойте, постойте.
Глава восьмая
Она вела машину, следуя указаниям Фахардо, но на вялые протесты его — «огромная трата времени, сеньора, огромная» — внимания не обращая. Когда они доехали до места автокатастрофы, Фахардо вышел, держа в руке журнал регистрации, из машины, чтобы показать Глории участок земли, поросший травой пустыни. На подпаленном песке различались кусочки искореженного металла и перхоть краски. Казалось, машина даже не взорвалась, а перешла из твердого состояния в газообразное и газ, в который она обратилась, осел на территории, превышавшей ее по размерам раз в пятьдесят. Глории неприятно было думать, что все следы смерти Карла оказались так быстро стертыми ветром и командой аварийщиков.
Tenienteназвал это место перекрестком дорог, однако такой термин верным не был. Только след покрышек, единственный след, и отличал дорогу от окружавшей ее бросовой земли. Глория попыталась мысленно протянуть этот след назад, до города, и не смогла — у нее закружилась голова, она начала утрачивать способность ориентироваться в пространстве.
— Значит, машина перевернулась, — сказала Глория.
— Да.
— Как? — спросила она.
— Как перевернулась? Да вот так… — Фахардо покрутил перед собой ладонями.
— Я спрашиваю, по какой причине? —пояснила Глория.
— Он слишком быстро ехал.
— Вы это видели?
— Конечно, нет, сеньора. Меня здесь не было.
— Так откуда же вы знаете, как быстро он ехал?
— Чтобы машина перевернулась, она должна лететь на большой скорости, — сказал Фахардо. — Это физика. Машина прошла юзом две сотни ярдов. Вон там, за нами, она попыталась произвести крутой поворот и два ее колеса просто оторвались от земли…