Зодчие Санкт-Петербурга XVIII – XX веков
Шрифт:
Рис. В.Г. Исаченко. Подворье Кашинского монастыря
Многие постройки Аплаксина либо исчезли, либо были основательно перестроены в 1920–1930 годах.
Типична судьба подворья Вышневолоцкого Казанского женского монастыря, созданного в 1912 году на углу улицы Подрезова и Малого проспекта. От этого чрезвычайно выразительного, украшенного фресками комплекса сохранились, да и то фрагментарно, лишь дворовые флигеля, которые и по сей день производят сильное впечатление суровой мощью объемов.
Рис. В.Г. Исаченко. Подворье на улице Подрезова
У каждого художника, даже если он и не всегда отчетливо осознает это, есть свой образ мира, Родины, свое понимание человека. Аплаксину было свойственно живое и страстное ощущение причастности к судьбе России, ее народа и искусства. В письме автору этого очерка дочь архитектора музыкант Елена Андреевна Аплаксина говорит: «В любое дело он вносил выдумку, „живинку“, ни в чем не терпел скуки и однообразия». Когда в начале века новые романтические веяния (прежде всего, интерес к культуре Русского Севера) затронули культуру Петербурга, Аплаксин оказался среди мастеров, стремившихся возродить национальное наследие, не утрачивая завоеваний нового времени.
В 1908–1909 годах он руководил большими реставрационными работами в одном из самых ранних памятников зодчества – Сампсониевском соборе. Талантливый архитектор-строитель, умелый организатор, он привлек к работам видных специалистов-консультантов – А.Н. Бенуа, Н.Ф. Романченко, Г.И. Котова, А.Н. Померанцева и др. Современники признали работу крупной и удачной, оценив ее как результат «колоссального непрерывного труда». Поражало качество и быстрота работ.
Реставрация храма проводилась в связи с 200-летием Полтавской битвы, ведь именно этой победе он был посвящен. Сначала разобрали ветхие строения на территории собора и кладбища, – кстати, первого городского кладбища. Аплаксин стремился воссоздать саму атмосферу Петровской эпохи, зодчества раннего барокко. Собор и колокольню освободили от поздних наслоений, отреставрировали фасады, интерьеры, утварь, часть икон.
Аплаксин считал важным пробудить в душе «благородный инстинкт патриотизма, гордость к славному прошлому и веру в силы народные». На фасаде были установлены чугунные доски с текстом обращения Петра I к воинам перед битвой. Знаменательно, что, признавая европейские черты в облике церкви, Аплаксин в то же время справедливо утверждал, что она имеет в целом национальный характер – особенно шатровая колокольня и необычайно выразительные по своей экспрессии иконы. Он имел в виду, прежде всего, «отклонения в сторону русской самобытности», отличающие колокольню от памятников барокко. Кроме того, Аплаксин построил рядом очаровательную изящную часовню, сторожку и двухэтажный «Юбилейный домик» для библиотеки, архива, ризницы и квартир служащих. Здесь проявилось свойственное Аплаксину тонкое проникновение в дух зодчества прежних эпох. В этих работах участвовал одногодок Аплаксина, талантливый художник-архитектор Н.Е. Лансере.
Был также выполнен проект реставрации пятиярусного иконостаса – шедевра искусства XVIII века. По замыслу Аплаксина был установлен памятник Петру I работы М.М. Антокольского (проект пьедестала выполнил Лансере), подчеркнувший градостроительное и смысловое значение собора.
Средства на все эти работы собирались по всей России. В ряду торжеств в память славной баталии был грандиозный крестный ход от Казанского собора к Сампсонию. Торжественно, в присутствии горожан и воинских частей, был открыт памятник Петру I. Таким образом, все здания, памятник и надгробие казненных в 1740 году русских патриотов, установленное еще в 1885 году, образовали уникальный историко-архитектурный памятник. Аплаксин по праву мог гордиться успехом своего дела.
Архитектор занимался также реставрацией Пантелеймоновской церкви (ул. Пестеля, 2), построил ряд монастырских подворий и, как всегда, много ездил по стране, неутомимо исследуя древнее зодчество и памятники барокко и классицизма.
В 1910-е годы одно за другим возникают всевозможные общества и комиссии по выявлению и сохранению памятников старины, Аплаксин был одним из самых деятельных участников этих обществ. Андрей Петрович зарисовывал, обмерял и фотографировал памятники и их фрагменты, а затем выступал с обстоятельными эмоциональными сообщениями и лекциями. А лектор он был прирожденный – сказывалась не только обширная эрудиция, но и незаурядные артистические способности.
В связи со 100-летием Отечественной войны 1812 года зодчий много занимался изучением церковного зодчества, С этим связана и реставрация Казанского собора, завершенная в 1911 году под руководством Аплаксина. Как и при реставрации Сампсониевского собора, итогом работ стала также превосходно изданная и богато иллюстрированная книга Аплаксина «Казанский собор» – фундаментальный и по сей день лучший труд о соборе и его творце Воронихине, а также о многочисленных участниках грандиозной стройки.
Рис. В.Г. Исаченко. Церковь на Роменской улице
Еще один труд Аплаксина, посвященный 1812 году, возведение в 1911–1913 годах Казанской церкви при подворье Пекинской православной миссии на Воронежской ул., 110. Несохранившийся храм привлекал внимание свободной трактовкой остростилизованных форм новгородского зодчества. При подворье были открыты магазин и школа для китайских детей. Стремительно взнесенная, динамичная церковь хорошо выражала особенности творческого почерка архитектора, его принципиальную установку на создание новых, не связанных шаблонными приемами культовых зданий. Здесь было отчетливо выражено своеобразное понимание зодчим самой сущности русского национального зодчества, самобытность которого Аплаксин отстаивал твердо и последовательно.
В то же время Аплаксин говорил и о национальном своеобразии такого, казалось бы, очень европейского стиля, как классицизм. В классических формах Аплаксиным была построена Никольская церковь, не завершенная из-за мировой войны и позднее перестроенная (10-я Красноармейская ул., 19). Во всех постройках Аплаксин выступал поборником синтеза искусств, суровых лаконичных форм, романтиком и поэтом. В его произведениях – своеобразная скульптурность, вылепленность форм, острота силуэта, несколько преувеличенная мощь. И своим творчеством, и выступлениями зодчий активно выступал против византийского, псевдорусского и прочих подражательных стилей, против «бездарности, безвкусия и рынка», моды и конъюнктуры. По мнению Аплаксина, художник и зодчий должны быть просветителями, воспитателями и ни в коей мере не идти на поводу у обывателя. Именно за это он и ценил древнерусское искусство, обращенное не к избранным, а ко всему народу. Его высокий пафос он и мечтал воплотить в современном искусстве. Удалось ли это ему? На мой взгляд – в значительной степени удалось. У него были единомышленники: В.А. Покровский, К.А. Коровин, Д.А. Крыжановский, великий А.В. Щусев… А разве не актуальны замечания Аплаксина о невежестве многих служителей культа? Ведь это их «усилиями» были почти безнадежно испорчены всевозможными «поновлениями» многие памятники древнерусского искусства – бесспорный и уже никем не отрицаемый факт.
Одновременно с возведением Казанской церкви Аплаксин создал комплекс построек Творожковского Свято-Троицкого женского монастыря на Роменской улице с величественным пятиглавым храмом Св. Петра. Это подворье, к счастью, сохранилось, хотя и с большими утратами, обеднившими силуэт.
Сохранился большой представительный жилой дом Введенской церкви на Введенской улице, недалеко от дома, где жил и умер Кустодиев. Аплаксин построил его в 1913 году, удачно применив классические мотивы.
Еще значительнее был проект большого, в неоклассических формах дома на Старорусской улице, реализации которого помешала Мировая война. Эта война надолго прервала творческую деятельность зодчего. С 1916 года он, имея и военное образование, – в рядах армии, с 1918-го – начальник связи ряда фронтов в Красной Армии и, только демобилизовавшись в 1928 году, наконец снова вернулся к архитектуре.