Золотая голова
Шрифт:
Я поняла, что «правда» Эгира — всего лишь другая выдумка. Бун Фризбю, а он все же был человек образованный, не мне чета, утвержал, будто святой Хамдир — личность легендарная и в действительности никогда не существовал. И академическая «История», обожавшая деяния всяческих святых, его не упоминала. Зато «Хроника утерянных лет» на него ссылалась — правда, не в разделе о крещении эрдов, а в перечне любимых автором южных поэтов. Эрдский святой в компании карнионских бардов — это свидетельствует за себя.
— А что стало с Брекингами потом?
— Не знаю… — Эгир несколько растерялся. — Жили как-то… Служили империи… Я не слышал, чтоб кто-нибудь из них был сейчас
— Знаю. Патрон.
— Откуда?
— Догадалась. Я заметила, что у него большой интерес к эрдской истории.
Мой ответ, кажется, вполне успокоил Эгира.
— А вот о Бикедарах я не слыхала никаких историй, даже лживых.
— Еще бы! Дворянству Хрофта не намного больше ста лет, — произнес Эгир с превосходством человека, чья родословная длиннее раз в десять. — Его прадед был комендантом порта где-то западнее Тримейна, кажется в Солане, а дед во время Пиратских войн возжелал непременно содержать собственный полк, ну и пустил по ветру все состояние семьи… «И внук со своим столетним дворянством оказался там же, где и ты со своим тысячелетним», — мысленно закончила я. И стало быть, желает восстановить семейное состояние. Так же, как Эгир — так или иначе вернуть Гормунд. Что ж, причины вполне достойные, не хуже, чем у других.
— Я, пожалуй, выйду в город.
Эгир на мои слова отозвался нервным:
— Зачем?
— Просто разведаю что и как.
— Я с тобой.
— Нет. Кто-то из нас должен ждать патрона, и, сдается мне, лучше, если это будешь ты.
— А что я ему скажу, когда он вернется?
— Скажешь правду. Да может, я и сама вернусь раньше него.
— Возьми с собой хоть Малхиру! — крикнул он мне вслед.
— Тебе он нужнее, — ответила я не оборачиваясь. В Бодваря предпочла отправиться пешком, хотя расстояние от Хольмсборга было довольно приличным. Привычка, знаете ли, — на всадника в маленьком городе всегда обращают больше внимания, чем на пешехода. Спустившись с холма, я вышла на проезжую дорогу, что вела прямо в городишко. Забавно — всякий уважающий себя город, пусть и небольшой, всегда огражден стенами, а у Бодвара, хоть я и была уверена, что жители его себя уважают, стен не было. Укреплен был замок на скале, а не питающий его город. Падет замок, не будет и города.
Море сегодня было темно-серым, порой почти черным, с масленистым оттенком, а то вдруг начинало отливать бледно-зеленым. Вдоль бухты толпились опрятные белые дома под черепичными крышами. Из-за пасмурной погоды глянец на черепице потускнел, и она казалась не красной, а бурой, цвета засохшей крови. Что за сравнение, право… Я отвела взгляд. На берегу, возле рыбачьих лодок, торговали свежепойманной рыбой, омарами, устрицами. Ежели кто покупает устриц, то можно без ошибки сказать, что это для господского стола
— городское сословие в Эрде, даже те, кто при деньгах, устриц не жалуют, полагая, что такое кушанье солидному человеку принимать не пристало. Но сегодня покупателями были лишь гостиничные слуги и жены горожан. А в замок, без сомнения, рыбу доставляют поставщики, время свое здесь не тратящие. Надо бы взять на заметку, кто они… — Немного дальше, на небольшом мысу, разделявшем рыбацкую и корабельную пристани, виднелась приземистая церквушка. Сложенная из грубых необработанных камней, она показалась мне очень старой. Я спросила о том у торговки, едва не тычущей мне в лицо огромным палтусом, и она, гордо подбоченившись, кивнула.
— Угу. Сам святой Эадвард церковь заложил, еще ни города не было, ни замка.
— Разве он здесь жил? — Насколько я помнила, легенды связывали деяния этого святителя Эрда с более северной частью герцогства.
— Ты что думаешь, я вру? — оскорбленно вопросила женщина.
— Упаси Господи! — Последнее дело спорить с торговками рыбой, из всех торговок они самые горластые, уж не знаю почему. Но палтус я, конечно, не купила. Ничего не имею против свежей рыбы, но как бы я вперлась с ней в церковь?
Рыба была символом первых христиан, не здесь, в Эрде, а еще в Римской империи, говорил мне Фризбю. И рыба на языке символов также означает душу…
Может, поэтому святой Эадвард здесь церковь и основал.
Подойдя поближе, я поняла, почему церковь выглядела такой маленькой. Первоначально она была выше, но сильно ушла в землю. Если ей не семьсот лет, как утверждают, то все равно она немногим моложе. Здесь тоже шла торговля — точнее, сидела — в лице местного служителя. Свечи, освященные ладанки с изображением святого Эадварда, которые следовало бы продавать внутри, он вынес наружу и зазывал посетителей не хуже ярмарочного балаганщика, что делать под сводами дома молитвы было бы как-то неподобно. Я не собиралась останавливаться, но он так верещал, что я рассудила — лучше немного потрепаться, дешевле выйдет. Я спросила его насчет святого Эадварда, и он подтвердил — да, в древние времена святой жил здесь отшельником, как раз на этом мысу стояла его хижина, и отсюда он ушел, повинуясь велению свыше, на Север, дабы заложить там аббатство Тройнт.
Тройнт. Тальви упоминал это аббатство… да, в связи с книгой Арнарсона.
Но здесь не может быть никакой связи! Святой Эадвард жил на полтысячелетия раньше, чем на землю Эрда ступили пресловутые изгнанники. Или Тальви опять чего-то недоговаривает?
— … И здесь чтут всех эрдских святых и мучеников, — продолжал лопотать привратник, — и епископа Бильгу, и преподобного Снорри, и невинно убиенного Агилульфа…
«История Карнионы не имеет своих мучеников, в отличие от Эрда… «
— А святого Хамдира? — перебила я его.
— А как же! Там его образ, в глубине, у западной стены.
Вот тебе и легендарная личность. Не миновать мне продолжить изучение церковной архитектуры герцогства Эрдского. Я заплатила пол-эртога, купила свечку и ступила внутрь. Дверь, просевшая, как и вся церковь, стала такой низкой, что мне пришлось несколько наклонить голову. Священника не было, но перед алтарем горело несколько свечей. В их размытом свете труднее было сосредоточиться, чем в полной тьме. Я запалила собственную свечу и повернулась, ища святого Хамдира. Здесь были иконы, написанные на досках, а не фрески, которые в непосредственной близости с морем давно погибли бы от сырости Иконы тоже давно не подновляли, они потемнели, и святых с трудом можно было разглядеть, не то что опознать. Головы, неестественно крупные по сравнению с телами, почти незаметными под складками жестких просторных одежд, пронзительные глаза, длиннопалые руки — манера письма, от которой давно отказались в империи, да и во всем мире наверное. Вот этот, с раскрытой книгой и в митре, скорее всего, епископ Бильга. А книга — «Библия эрдов». С отсеченной головой — Агилульф. А может, и не он, усекновением главы претерпел мученичество не он один… А тот, за спиной которого виднелось какое-то строение, должен быть легендарным Хамдиром, поскольку никаких более изображений в указанном причетником углу не было. Я приблизилась, чтобы поставить свечу у образа, и рука моя дрогнула.