Золотая кровь 3

Зелинская Ляна

— Сеньор де Агилар, верно? — Джина вышла из-за прилавка и остановилась напротив.

— Откуда вы знаете кто я? — удивился Виго.

— О, я не только знаю кто вы, я даже знаю о вас то, чего вы ещё сами о себе не знаете, — она улыбнулась и отодвинув занавеску пригласила его пройти в другую комнату. — Идёмте, не бойтесь. Я знала, что рано или поздно вы придёте ко мне. Будете кофе?

Виго внезапно почувствовал, что в её словах есть что-то важное, как будто пришло время не задавать вопросов, а слушать, и молча последовал за джумалейкой. Он присел за маленький столик и молча ждал пока Джина сварит кофе и, налив его в две тёмные глиняные чашки, с белой каймой внутри, сядет напротив. Она подвинула ему чашку и тарелку с коричневым сахаром

и, глядя на него внимательным взглядом, произнесла наконец:

— Пейте, не бойтесь.

Он понял, что всё это время она за ним наблюдала, и теперь, словно удостоверившись, что не ошиблась, уверенно закинула ногу на ногу в расшитом бисером сапоге и расправила цветастую юбку. В комнатке было тесно, кругом висели пучки трав и на полу стояла клетка, в которой сидел маслянисто — чёрный петух с красным гребнем.

— Так что вы хотите знать об этом жемчуге? — спросила Джина, носком сапога задвигая петуха подальше за занавеску, отчего он недовольно заклекотал.

И в этой полутёмной комнатке, в чашке кофе и запахах вокруг, было что-то особое, вызывающее доверие к этой женщине и, сам не зная почему, Виго рассказал ей о жемчужине. О том, как она превратилась в пепел, об Изабель и тенях, которых они видели вместе с Оливией и о том, что узнал от Вандерхайнера.

— Сеньор Агилар, вы ведь знаете кто вы? — внезапно спросила Джина, выслушав его рассказ и глядя ему прямо в глаза. — Кто вы на самом деле?

Он молчал и смотрел на неё, и видя, что он не отвечает, она потянулась к шкафчику, открыла дверцу и достала круглое зеркало с ручкой в старой серебряной оправе. Зеркало было тёмным, как будто покрытым чёрной патиной, и ничего не отражало. Но когда Джина повернула его к Виго, зеркало медленно посветлело, он увидел в нём своё отражение, и сразу же вспомнил как рассматривал в ауроскопе ауру Эмбер. Сейчас, в этом тёмном зеркале, он видел себя точно таким же, с такой же аурой, какую он видел у Эмбер. Золотое сияние трепетало по краю, словно пламя, и Виго смотрел на него, и не понимал, как такое возможно.

Джина положила зеркало на стол и произнесла с улыбкой:

— Вы проснулись, сеньор Агилар. И вы встретили того, кто вас пробудил. Это будет вас пугать, и вы не будете верить в то, что это правда, и вот здесь, — она постучала по своему виску двумя пальцами, — вы будете сомневаться. Но сердцем вы уже всё почувствовали, — она приложила ладонь к груди, — здесь вы всё знаете. И поэтому, я могу рассказать вам всю правду. Вы эйфайр, сеньор де Агилар, как и я, как и многие другие в этом городе. Просто не всех нас можно увидеть, особенно до того момента, пока мы не пробудимся. Тот, кто не пробудился, будет жить, как обычный человек, а кто пробудился, тому выпадают испытания. Он либо погибнет, либо должен будет как-то выживать. Прятаться, изменяться, приспосабливаться. Все мы принадлежим к каким-то плеядам. Вы ведь знаете, что такое плеяда?

— Знаю. Примерно, — хрипло ответил Виго.

— Это, как семья. Мы связаны внутри, мы притягиваемся друг к другу и так было задумано богами. Но боги нас бросили, и те, кто остались здесь, объединяются в свои плеяды, как умеют. Вот Тибурон тоже эйфайр и он король одной из таких плеяд. Вы же знаете, кто такой Тибурон?

— Знаю.

— Он владеет умением проникать в душу, и вынимать из неё всё, что ему нужно. Он как змея, как анаконда, усыпляет твою волю и подчиняет тебя себе, — Джина говорила плавно и мягко. — Он собрал вокруг себя таких же, как он и его плеяда очень сильна. Он прячется в своей бухте и только так он может выжить. Вы же знаете, кто такие ули-ули? — спросила Джина, прищурившись и внимательно глядя Виго в глаза. — Семена зла, слёзы бога Нруку, как говорят ольтекские шаманы. Они похожи на осьминогов, состоящих из самой тьмы. Вы видели эту тьму. Они приходят с туманом и их семена оседают в иле Мадригеро. Люди, живущие там собирают их и отдают Тибурону за пару медяков. А он кладёт их в раковины альфидий, вместе песчинкой

золота и создаёт жемчужины. И после того, как жемчужина созреет, её нужно отдать тому, чью силу, красоту, ум, успех, власть или богатство ты хочешь забрать. Можно вставить её в украшение, чтобы человек носил при себе, можно просто положить в шкатулку, можно оставить в доме, смотря что ты хочешь забрать, и эта жемчужина, как губка, впитает всё в себя. Затем можно отдать её ещё кому-нибудь, чтобы забрать ещё что-то, и когда она станет полной, её можно продать тому, кто хорошо за это заплатит.

— И что с ней происходит дальше? — спросил Виго тихо.

— Человек её съест и заберёт себе всё то, что жемчужина впитала. Чьё-то здоровье, красоту, силу… Или же она даст власть над человеком. Жемчужина подчиняет человека — своего носителя, заставляет его делать то, что прикажет хозяин жемчужины.

— Так если эта жемчужина была, например, у меня…

— То вы, если вы носили её, отдавали ей свою силу, здоровье, успех, ну или что там в неё вложила Бруха — это женщина, что работает на Тибурона, — Джина раздражённо махнула рукой в сторону окна. — Ули-ули внутри жемчужины, как пиявки будут высасывать это из вас, а потом отдадут другому. Вот зачем её отдали вам. Как только она наполнилась, её бы у вас украли или забрали Как- то ещё, чтобы отдать тому, кто за неё заплатил. Или он получи бы над вами власть. Или над тем, кто её носил.

— Почему она превратилась в пепел, когда я её коснулся? — спросил Виго, глядя в чашку кофе и пытаясь понять, насколько всё могло быть плохо.

— Некоторые эйфайры обладают силой убивать порождения тьмы. И если ули-ули внутри жемчужины погибли, то она превращается в пепел. Кто-то убил тьму в этой жемчужине, какой-то эйфайр из светлой плеяды, вот от неё ничего и не осталось. Да вы пейте кофе, — улыбнулась Джина, кивнув на чашку.

— Значит, эту жемчужину моему отцу прислали специально?

— Конечно, и кто-то заплатил за неё немалые деньги. Кто-то хотел забрать у него или вашей семьи нечто очень ценное. Но я вижу, что вы и так знаете, что это было.

— Да, знаю, — эхом отозвался Виго.

Он отпил из чашки. Кофе был густым, маслянистым, с богатым и ярким вкусом.

— Я вижу, что вы хотите что-то спросить и это важно. Спросите…

И Виго внезапно ощутил желание всё рассказать. Он сделал ещё глоток и, покачав в чашке оставшуюся на дне гущу, отставил её в сторону.

— Знаете, даже не думал, что ответы я получу у вас…

Виго рассказал ей о дневнике графа Вальярдо и конце света, и о том, что ему нужно найти камень и птицу кетсаль, и ещё много чего, а он не знает правда ли это, и если правда, то где это искать.

Джина слушала его молча, склонив голову на бок, и пока он говорил, взяла его чашку, тоже покачала в руках, глядя на то, как размазывается по стенкам и белой кайме кофейная гуща. Она смотрела на коричневые узоры, вглядываясь в них, как в зеркало. Дослушав рассказ Виго, сняла с полки глиняный горшок и достала оттуда несколько бобов.

— Дайте руку, — произнесла она.

Виго положил на стол руку, она перевернула её и вложила в ладонь несколько бобов.

— Сожмите в кулак. Это, конечно, не жемчуг, — она усмехнулась, — и луна уже почти убыла, но вас связывает теперь кое-что другое. Покатайте эти бобы в руках и положите в карман. И сегодня, ещё до полуночи, вы найдёте ответы на все свои вопросы.

— И всё? Так просто? — удивился Виго. — Волшебные бобы?

— А чего же тут сложного? — Джина снова усмехнулась, обнажив белые зубы. — Ваша птица кетсаль всё это время была рядом. Вы с ней связаны, вы просто почувствуйте эту связь и так вы её найдёте. Она где-то рядом, вы сами поймёте где. Просто доверьтесь тому, что у вас внутри. И вместе с ней вы найдёте и камень, и путь, и всё остальное. А дальше — всё зависит от вас и вашей веры в себя. Вокруг вас я вижу светлячков, — она махнула рукой над головой, — значит у вас есть своя плеяда, вам нужно только собрать её воедино.