Золотая лихорадка
Шрифт:
— Дон Луи всегда носит на шее вашу ладанку, — прошептал он так тихо, что она скорее угадала, чем услышала эти слова.
— Благодарю, — прошептала она, — как вы добры! «Она любит Луи», — сказал себе Валентин, возвращаясь в кварто в сопровождении дона Корнелио.
— Этот человек просто сумасшедший!.. Отказаться от пяти тысяч пиастров!.. — вскричал генерал, оставшись с глазу на глаз с доном Исидро.
— Может быть, — отвечал тот задумчиво, — хотя мне кажется, что это скорее враг ваш.
Генерал с пренебрежением пожал плечами, не придав никакого значения этому намеку.
В тот же день вечером Валентин и его спутники покинули Сан-Хосе и направились по дороге в Гуаймас, не повидавшись еще раз с генералом и доньей Анжелой.
Охотник увозил с собой совершенно законный вексель на четырнадцать тысяч шестьсот тридцать пиастров.
ГЛАВА XII. Беседа
Ни один народ в мире не может сравниться с американцами в искусстве строить города. На том месте, где рос девственный лес, таинственный и мрачный, они в несколько недель воздвигают город, прокладывают улицы, строят дома, тротуары, проводят газ и нередко посреди улицы или на площади подобных городов, созданных как бы по мановению волшебника, торчат не засохшие еще пни, и старые дубы, почему-то забытые дровосеками, печально раскидывают свои зеленеющие ветви.
Нужно заметить, что множество подобных городов, возведенных на скорую руку, часто так же быстро и пустеют, потому что североамериканцы по преимуществу народ кочевой. Ничто не привязывает их к земле, лишь только выгода может удержать их на одном месте. У них нет ни привязанности, ни воспоминаний детства или юности, ради которых другие народы терпят всевозможные лишения, но не покидают родные места и не переселяются в другие страны, где жизнь, может быть, и сложилась бы для них гораздо лучше во всех отношениях. Наконец, в заключение нужно еще сказать, что у американца нет домашнего очага, которым так дорожит каждый европеец. Американец чувствует себя хорошо только там, где он может наиболее легким способом набивать карманы долларами.
Город Сан-Франциско, который насчитывает в настоящее время более шестидесяти тысяч жителей и в котором царит самая утонченная роскошь, служит наглядным доказательством того, с какой замечательной легкостью возникают американские города. Не прошло еще и пятнадцати лет с тех пор, как в местах, где построены теперь великолепные здания, под сенью двухсот — или трехсотлетних дубов происходила меновая торговля с индейцами, а китолов одиноко ловил китов в бухте, самой прекрасной во всем мире, где в настоящее время с трудом помещаются бесчисленные суда, приходящие со всего света.
В ту эпоху, к которой относится наше повествование, Сан-Франциско не был еще городом в полном смысле этого слова. Он представлял собой группу беспорядочно разбросанных хижин, где находили приют авантюристы всех наций, заброшенные сюда золотой лихорадкой. Они поселялись только на то небольшое время, какое им требовалось для сборов перед отправлением на рудники или же для того, чтобы проиграть в игорных домах золотой песок, добытый тяжелыми трудами и лишениями.
Полиции не существовало почти никакой, царило право сильного; нож и револьвер считались ultima ratio 79 и творили суд и расправу среди этого разнообразного населения, состоящего из отбросов общества всех пяти частей света.
79
Последний довод (лат.).
Свежие толпы пришельцев, постоянно сменявших одна другую, жили здесь, как в чаду. Даже самые твердые характеры нередко становились жертвами золотой лихорадки, увлекавшей всех без исключения.
Но это продолжалось недолго, и скоро первая горячка наплыва на золотые россыпи несколько поулеглась. Благодаря некоторым решительным людям, одаренным высоким умом и великодушным сердцем, начала понемногу организовываться нормальная жизнь. Бандиты уже не так смело разгуливали по городским улицам, честные люди могли наконец вздохнуть свободно и ходить с поднятой головой. Все обещало лучшие дни; приближалось время рассвета, порядка, мира и тишины.
Прошло два месяца после событий, описанных нами в предыдущей главе. Мы поведем теперь читателя в очаровательный домик, построенный несколько в стороне, как будто его обитатели желали держаться как можно дальше от вихря, в котором они были вынуждены жить, введем его в низкую залу, скромно меблированную несколькими обыкновенными стульями и столом, на котором разложена подробная карта Мексики, и будем присутствовать при разговоре двух лиц, склонившихся над картой.
Одно из этих лиц — уже знакомый нам граф Луи де Пребуа-Крансе. Его собеседник — человек средних лет с худощавым и умным лицом, с открытыми, смелыми глазами и изящными манерами, по-видимому, тоже был французом, так как без малейшего акцента объяснялся с графом на этом языке.
Оба собеседника были заняты тем, что булавками отмечали что-то на разложенной перед ними карте.
— Я совершенно согласен с вами, дорогой граф, — проговорил, выпрямляясь, незнакомец, — эта дорога самая прямая и в то же время самая безопасная.
— Не правда ли? — спросил Луи.
— Вне всякого сомнения. Но скажите, пожалуйста, вы твердо решили высадиться именно в Гуаймасе?
— Это самое подходящее место.
— Я спрашиваю вас об этом потому, что, сообразуясь с вашими планами, я уже написал об этом нашему представителю в Гуаймасе.
— И что же? — перебил его с живостью граф, с видимым нетерпением слушая это объяснение.
— Все идет отлично, по крайней мере, если судить по тому, что наш представитель пишет мне.
— Разве он уже ответил вам?
— Да, сразу же, со специальным курьером. Мексиканские власти встретят вас с распростертыми объятиями, для ваших людей будут приготовлены отдельные казармы, и им будут поручены важнейшие пункты в городе — одним словом, вас ждут с нетерпением.
— Тем лучше! Признаюсь, я очень боялся встретить с этой стороны вражду и неприязнь… у мексиканцев такой странный характер, что не знаешь, как нужно обращаться с ними.
— Все это, в общем довольно верно, друг мой, но вы забываете, что положение ваше исключительное и со всех точек зрения не может не устраивать городские власти… Вы ведь концессионер баснословно богатой золотой россыпи, находящейся в стране, где каждую минуту можно ожидать нападения индейцев. И вы желаете всего только проехать через Гуаймас.
— Совершенно верно. Клянусь вам, что я отправлюсь как можно скорее туда, где находятся золотоносные россыпи.
— Кроме того, я хотел вам сказать следующее. Многие из тех, в ком вы можете подозревать ненависть и зависть, состоят акционерами общества, представителем которого являетесь вы. Если они будут проявлять неприязнь или вздумают вредить вам, они поплатятся прежде всего сами и первые же понесут наказание.