Золотая лихорадка
Шрифт:
— Детей рожать нельзя. Это сущий ад. — С её губ соскользнули слова, которых она не собиралась произносить.
— И меня не надо было рожать? — Голос Коки дрожал, как тонкая струна.
— Нет, не то… — Мики хотела поскорее сменить тему, но ничего не сумела придумать, и ей оставалось лишь медленно и тщательно складывать свой зонт.
— А я женюсь, и Тихиро родит мне ребёнка.
— Нельзя! Я же о том и говорю, что нельзя этого делать! — закричала Мики и в тот же миг пожалела. Помешалась она, что ли? Накричала на ребёнка,
— Что плохого в том, что Коки женится? У тебя нет права так говорить! Извинись перед Коки! — возмущался подросток, отчего Коки закрыл уши руками.
Чёрная кошка спрыгнула с живота бездомного, потянулась, выставив передние лапки, и зашагала. Бездомный сел на своей скамейке, посмотрел по сторонам, и взгляд его остановился на кошке, которая двигалась к фонтанчику для питья. Тут он извлёк из портфеля мешочек с вяленой рыбой и закричал вслед своему питомцу:
— Куро, Куро, Куро!
«Зачем люди держат кошек — даже этот бездомный, покинувший свою семью, кров, место службы? — думал рассеянно подросток. — Вот что, он заведёт дома кошку и собаку, сразу станет веселей, и Коки наверняка обрадуется».
— Прости меня, мама виновата! Коки, мама устала — пора идти.
— Осторожнее, пожалуйста, нельзя так много работать, от утомления на работе бывают случаи со смертельным исходом, — заявил Коки.
— Почему не отдохнуть у нас дома? А потом уж и вернёшься… Его ведь нет! — сказал подросток примирительно.
— А что с ним?
— Я думаю, что он в Корее. — Подросток украдкой посмотрел на выражение лица Коки.
— Как долго его нет! Но я, разумеется, не могу ступить на порог этого дома.
— Па-па про-пал без вес-ти, боль-ше он не вер-нет-ся, — произнёс Коки, глядя на подростка.
— Это ещё что значит?
— С тех пор как он в Корее, от него нет никаких известий, — без запинки ответил подросток.
— Мама, ты же тоже пропала без вести. А сейчас уже можно тебе вернуться. — Коки положил руку на плечо матери.
— Пропал без вести? Невозможно представить, чтобы господин Юминага пропал. О чём речь? — Мики положила на скамью раскрытый зонтик и подозрительно взглянула в лицо подростка.
— Если ты меня спрашиваешь, то я ничего не знаю.
Бездомный мужчина вернулся и лёг на спину на свою скамью. Посадив на живот кошку, он стал её кормить вяленой рыбой.
— Семью Юминага одолели злые бесы, — бессильно уронила Мики себе под ноги.
— Ну, это меня не беспокоит. Я попросил сегодня встретиться, потому что у меня просьба. Пока его нет, я должен исполнять обязанности директора компании. Ты ведь это признаёшь, верно?
— Не смей! Кадзуки, я больше не стану говорить ничего, что тебе неприятно, но только не делай этого! Не ходи в это место, где с утра до ночи прыгают шарики!
— Но я должен! — Голос подростка исказился от боли.
— Не смей! — Окрик ударил его,
— Но как тогда мы будем жить? Я должен это делать ради брата Коки и сестры Михо. Тебе же ничем не придётся заниматься! Просто, когда это потребуется, признать, что директором фирмы являюсь я, только и всего! Ты, может, не в курсе дела, но на свете существуют законы.
— Ты говоришь про законы этого мира? Истинные законы не здесь, а совсем в другом месте. Ни о чём не надо беспокоиться. Ведь все мы в божественной длани Будды!
— А с Коки что будет?
— Вот это ты верно сказал. Послушай меня! Всю оставшуюся жизнь он будет на твоём попечении. А если ты его бросишь, то это будет твой конец. Считай, что это твоя единственная добродетель, и всю жизнь заботься о нём. Ясно? Ты понял меня. — Мики поднялась со скамьи и, повернувшись к Коки, молитвенно сложила руки. После этого Мики взяла свой зонт и побрела прочь, совсем не так, как стремительно шла на эту встречу, а неуверенной походкой и очень медленно, точно обрывая нити, связывающие её с улыбающимся и машущим рукой Коки.
Раздался пронзительный крик.
Когда они вышли из парка, то увидели женщину, которая стояла лицом к реке, навалившись на перила моста Оота, это она несколько недель назад кричала, чтобы ей вернули сумочку. Она опять что-то говорила, но подросток не смог разобрать что именно.
— Думать, но не делать — всё равно что не думать. В небе танцует лишь ветер, а девчонок, которые этого не понимают, не любят, — растолковал Коки.
— Пошли домой. — Подросток схватил Коки за руку и потянул.
— Она говорит, что все — в детской коляске…
— Верните дневник! Дневник! Верните мой дневник, пожалуйста! — закричала вдруг женщина. Закат проливал тусклый оранжевый свет на чёрную поверхность воды.
— Кадзуки, дневник! Купи ей дневник! А то она бросится в воду.
— Как его купишь? Она хочет, чтобы ей вернули дневник, который она сама писала.
— Эй! У нас нет дневника! Напиши ещё раз! — крикнул Коки женщине.
Женщина, держась за перила, села на корточки, и, хотя губы её шевелились, изо рта выходила только пена.
— Кадзуки, она плачет! Я хочу ей помочь.
— Ей поможет только неотложка. Она скоро уже приедет. Коки, пошли домой.
Коки не сводил глаз с согнутой спины женщины и не двигался с места.
Подросток и Канамото встретились в отеле «Бунд» и пошли по улице вдоль канала.
То, что Канамото умеет быстро решать проблемы, стало ясно уже по одному тому, как он справился с Сугимото и Хаяси, и подросток, загнанный в угол и осознавший, что без Канамото в качестве своей правой руки он не справится с «Вегасом», позвонил и снова настоял на встрече. «Ничего, если у меня дома?» — спросил Канамото. У подростка не было причин возражать.