Золотая лихорадка

Корнилова Наталья Геннадьевна

— Гниды, Саша, — это яйца вшей. Они не волосатые.

— А что, у вшей есть яйца? — осведомился любознательный Мышкин. — Прямо как у… нас.

Сережа качнул головой и, не вдаваясь в инсектологические тонкости, отозвался:

— Тебя не поймешь, Мышкин. То ты предлагаешь вскрыть грызло ни в чем не повинному водителю, а теперь спрашиваешь, почему я сцепился с этими скотами, которые подстроили мне кидалово в казино, а теперь нагло завалили в квартиру и ставят мне условия. Условия! И этот сука Корнеев… ну как же так я подсел на

его ля-ля!! Обидно…

— Да уж, — в стиле Кисы Воробьянинова протянул Алик.

— И знаешь, что мне показалось?

— Когда кажется, креститься надо… И что же?

— А то, — Сережа Воронов настороженно посмотрел на Мышкина, — еще… я сразу понял, что Юджину велели обращаться с нами… по крайней мере со мной, максимально вежливо и к решительным мерам прибегать лишь в случае каких-то осложнений.

— Ну и?..

— Ну и я решил создать эти осложнения. И в конечном итоге оказался прав.

— Прав?

— Конечно. Сам посуди: я отделался синяками, ты — несколькими кровоподтеками… непрофессионально они тебя били, надо сказать.

Алик втянул воздух ноздрями, в которых запеклась кровь, и буркнул:

— Да… у нас-то получше учили. Когда мы с тобой в… полковник Лебедев…

— Хорош! — прервал его Сережа. — Им и так дедушка такое устроил, никаким Лебедевым и не снилось. Парням всем крупно досталось: один амбал попадет в больницу с черепно-мозговой… это к которому дедушка аквариумом приложился, потом еще одному я кисть сломал, а Юджина тоже вывел из строя… уж точно придется месяцок в гипсе походить. Так что мы в очевидном и большом барыше, — с горькой иронией подытожил Воронов.

Кривая усмешка разрубила худое красное (недавно обгорел на пляже) лицо Алика Мышкина надвое:

— Это если не считать проигранной квартиры.

Сергей кивнул, отчего едва не свалился с лавки:

— Вот и я об этом… э-э-э, черрт!! Но, сдается мне, Юджин тут только пешка в чьей-то большой игре, — продолжил он, сохранив равновесие. — И у меня даже есть версия, в чьей именно.

— Да? — равнодушно спросил Алик Ильич и сплюнул на асфальт. — Версия? Пешки в игре? Перегрелся ты, Серега. Или из-за хаты тебе в голову вступило. Н-да… Ну и в чьей же игре Юджин пешка?

А черт его знает. Я только помню, что они просили меня позвонить матери и спросить, где я могу найти своего отца и… и попросить у него…

Алик удивленно воззрился на Сережу:

— Ч-чевво?

— Ну конечно… не помнишь. Я что-то тоже не помню. А следовало бы. В общем, у нас есть только один вариант скорейшего выпадания из этой откровенно матовой ситуации.

— Какой ситуации? Матерной?

Воронов досадливо махнул рукой. Сделал он это так неудачно, что не удержался и скатился с лавки. Факт приземления всколыхнул болезненные ощущения, и Сережа надсадно выругался. Изощрившись в столь виртуозной брани, что дворник, подметавший мостовую в нескольких шагах от них, испуганно икнул и едва не выронил метлу, а потом

вежливо обратился к Сереже с нижеследующим:

— Молодой человек, вы могли бы… в некоторой степени… выбирать выражения? Так сказать, сократить свой лексикон за счет вульгаризмов и сленга?

Теперь уже пришлось икать Воронову и Мышкину.

…По всей видимости, это был дипломированный дворник-филолог, не освоившийся еще с крепкими выражениями. Среди представителей этой профессии можно часто встретить кандидатов и даже докторов наук и профессоров.

— Простите, — вежливо сказал Сергей. — Просто настроение плохое. Извините за дурацкий вопрос… а кем вы были до того, как взяли в руки эту самую… метлу?

— До того, как я взял в руки метлу, я был преподавателем университета, молодой человек, — ответил дворник-интеллигент, не прерывая работы.

— Поня-а-атно, — протянул Воронов. — Если бы тут был Юджин, он не замедлил бы рассказать анекдот… ну, например:

«Алло, это Соломон Моисеевич?»

«Да, молодой человек».

«Доктор математических наук?»

«Да, вы не ошиблись».

«Лауреат Государственной премии?»

«Совегшенно вегно».

«Действительный член Российской академии наук?»

«Абсолютно пгавильно».

«Так что же ты сидишь в своей котельной, антеллигент чертов, если у меня все трубы протекают и я уже три раза вызывал слесаря?!!»

…Дворник вежливо улыбнулся, но в общем и целом было видно, что анекдот не привел его в восторг.

— Нужно позвонить, — сказал Сергей. — У меня телефон за неуплату отключили. Значит, с автомата звонить придется.

— Кому звонить-то? — спросил тот.

Сергей неожиданно широко и весело улыбнулся Мышкину и ответил:

— Разберемся. Нет, лучше не звонить. Лучше мы так пойдем. У меня ведь засело в мозгах, что мне говорили: нужен мой папаша. Правда, я не могу понять, каким боком мой алкаш-папаша может решить та-акие проблемы, но ведь те, которые нас вчера напоили, они знали, что… в общем, пойдем-ка к моим алкашам-родственничкам.

Пришли они в не самый удачный момент. Точнее, не пришли, а — пришел. Мышкин не стал заходить к вороновским родителям из соображений безопасности. Сережа поднялся один.

— К тебе тут какая-то фифа приходила, — пробормотал папаша Воронов. — Спрашивала, гы-де старый пердун, твой дедок, проживает. Адресок, значит. Я дал. Что это за телка?

— Не понял, — сказал Сережа. — Какая телка? Ничего не знаю. Как она выглядела?

— Как-как? Во!

И Воронов Гришка несколькими энергичными жестами обрисовал основные отличия женского организма от мужского.

— Ясно, — сказал Сережа, хотя никакой ясностью похвастаться не мог.

— Что? Что тебе ясно?

Перегар из глотки папаши разил наповал. Сережа отвернулся. Справедливого папашу немедленно прорвало:

— И-ишь, парразит… взял моду — от отца рррродного морррду воротить!!