Золотая лихорадка

Корнилова Наталья Геннадьевна

С этими словами папаша Сережи Воронова, носящий гордое имя Гришка Воронов, двинулся на сына.

Отскочить от этой крайне неустойчивой фигуры не составляло труда. Но теперь Сережа не знал, кой черт дернул его зайти домой.

То есть туда, где проживали его папаша и мамаша, обремененные тремя дочерьми, две из которых поменяли по нескольку сожителей, но с регулярностью и точностью, коей позавидовал бы иной бумеранг, возвращались в родные стены. Сережа подумал, что желание переодеться в чистую одежду, комплект которой он благоразумно хранил у родителей, не стоит той нервотрепки, которую он испытал,

ступив на порог отчего дома. И, уж конечно, никто в пределах этой квартиры не сумел бы ему помочь выпутаться из тех проблем, коими он себя легкомысленно обременил.

У Вороновых текла вялая депрессивная попойка. Вообще все попойки у Вороновых носили в себе диагноз маниакально-депрессивных отклонений, но маниакальная стадия — к счастью для Сережи Воронова — уже кончилась. Эта форма пьянки включала в себя белую горячку, хватившую сожителя средней дочери Вороновых, а также три драки, в которых одному из собутыльников проломили голову подарочным будильником, другому свернули челюсть табуретом, а хозяина квартиры, сильно буянившего Гришку, заперли в туалете, где он начал беседовать с унитазом.

Сережа стоял в коридоре, прислонившись к вешалке, думал, что жить здесь он не будет ни при каких обстоятельствах, даже если у него отберут квартиру дедушки Воронова. Жизнь казалась ему прогорклой, как несвежий запах в квартире Вороновых. Он вернулся в кухню, подошел к крану, налил воды в мутный стакан и с отвращением выпил. Из заплеванного грязного окна открывался вид на недавно открытый шикарный ночной клуб «Белая ночь». Несмотря на ранний час, к нему одна за другой подъезжали машины. Откуда-то стелилась музыка «Танцев минус»: «Город — сказка, город — мечта, попадая в его сети, пропадаешь навсегда…»

Пятнадцать тысяч долларов. Пятнадцать тысяч долларов нужно где-то найти, иначе — все. Иначе он не сможет жить: в квартире родителей невозможно, а где еще?

На излете этих горестных размышлений Сережа услышал за спиной шум и увидел, что к нему приближается, держа в руках выдранный с корнем сливной бачок, папаша. На губах пена, в глазах безумие. Сережа машинально уклонился, и бачок, высадив стекло, вылетел на улицу. Тут он с грохотом опустился на лобовое стекло проезжавшей мимо «девятки» и, просадив это стекло, вонзился в пространство салона.

Это было уже слишком. Воронов перехватил кулак отца, метящий ему в лицо, и, четко выкрутив руку, перебросил родителя через себя. Гришка врезался лбом в оконную раму и растянулся на заплеванном бычками и окурками подоконнике, а потом с воем вывалился в окно. На клумбу, рядом с «девяткой», откуда уже выскакивал ее разъяренный владелец…

Сережа не стал ждать дальнейшего развития событий. Он отстранил выглянувшую из-под кухонного стола старшую сестрицу, все это время мирно почивавшую на полу в обществе объедков и обгрызающих их тараканов и двух кошек. Он с треском влепил кулак в плоское блинное, в оспяных дырочках, лицо сестриного сожителя, налетевшего на него из коридора с криком: «Когда я на почте служил ямщикомммм!..»

С наслаждением припечатал обшарпанную входную дверь в ее раму так, что посыпалась штукатурка, и опрометью выбежал из подъезда, возле которого его ждал Мышкин.

В тот же самый момент в подъезд вбежал, смахивая с бритого затылка

кровь, — владелец «девятки»…

— Так вам и надо всем! — громко сказал Сережа.

— Кому? — переспросил Мышкин. — Кому так и надо-то?

— Всем! — уверенно ответил Сережа.

8

Дождь зарядил не на шутку. Противный, мелкий, изнурительный, какой бывает в самую что ни на есть матерую осень, когда свирепствует непогода, а серая, вызревшая до конца тоска серым бархатом трется в окна, слезясь по стеклу. И такая погодка была тем неожиданнее, что установилась она сразу же после изнурительной жары, от которой мы не знали куда деваться. Собственно, от нее Валентина и уехала к тетке в Тверь, а там, как она говорила по телефону, гораздо прохладнее.

«Честно говоря, ну не бывает в нашей России золотой середины, — думала я, поднимаясь по лестнице. — То дожди, то жара. И ведь тут, в Москве, еще климат не самый резкий. Что уж говорить о… о провинции, в общем».

Заручившись этим нехитрым размышлением, я позвонила в дверь.

Открывали довольно долго. Наконец раздались быстрые шаги, лязгнул замок, и на пороге появился молодой парень высокого роста, сложенный довольно крепко и ладно. У него было вполне заурядное лицо, и только в глазах, чуть раскосых, больших и выразительных, угадывалось что-то своеобразное, необычное. Начать с того, что невозможно было определить цвет этих глаз. Впрочем, я недолго занималась этим поэтическим занятием — определять цвет глаз.

— Здравствуйте, — сказала я. — Вы Сергей Воронов?

— Да, — ответил он. — А вы кто?

— Может быть, вы все-таки предложите мне войти, — сказала я. — А то как-то неловко на пороге. В общем, Сергей, у меня к вам разговор. Я искала вас у ваших, так сказать, родителей и не нашла.

— Значит, это вы заходили?

— Да.

— Понятно. А то мой папаша в таком состоянии, что я, собственно, из него и не смог вытрясти, кто ко мне приходил.

Я вас понимаю, потому что он еле смог мне указать ваш адрес… то есть адрес вашего дедушки. Ведь вы именно здесь прописаны?

Сережа помолчал, но так ничего и не ответил и молча пропустил меня в квартиру, а потом с грохотом захлопнул за собой дверь.

— Я Мария Якимова из детективного бюро «Частный сыск», — с места в карьер начала я. — Меня наняла ваша матушка.

— Простите… — проговорил он. — Моя… кто? Насколько я знаю, моя мама, которую я зову просто Катькой, не имеет денег даже на то, чтобы обновить свой гардероб. А ведь частные сыскные конторы — это дело чрезвычайно дорогое, это она только в кино видит, мамаша-то моя.

— Вы меня, кажется, не так поняли, — сказала я. — Вы имеете в виду Екатерину Петровну Воронову?

Он посмотрел на меня с досадой, как на пустое место, которое при всей своей ничтожности все-таки способно причинять беспокойства и добавлять проблемы.

— А кого же еще я могу иметь в виду? — пожал он плечами.

— Хорошо. Имя Светлана Андреевна Анисина вам знакомо?

— Анисина? — переспросил Сережа. — Светлана Андреевна? Да нет. А кто это?

— Вы ей звонили недавно, — сказала я. — Позавчера вечером. Говорили разные глупости. Спрашивали, где вы можете найти вашего отца.