Золотая моль
Шрифт:
Майор в беседе не участвовал. Он плыл по волнам полудремы-полузабытья. Мир то исчезал, то появлялся перед его глазами.
Но на слова о лодке он отреагировал:
— Я вроде перед ударом озеро видел слева, большое.
— Тогда все объясняется, — обрадовался Коляня. — Я-то думаю: какая река, здесь высота за тысячу. А если озеро — то понятно, она из него и вытекает. Слева, говоришь? Завтра пойдем искать.
Озеро оказалось буквально в трех шагах. Они вышли на его берег, едва обогнув склон. Вытянутая эллипсом водная гладь простиралась почти до горизонта. Где-то там должна вытекать река. Если плыть вдоль берега, не ошибешься.
Озеро нашли, но чтобы доставить к нему лодку, пришлось помучиться. И здесь блеснул Данилыч. Обнаружив несколько несколько пустых бочек, он смастерил из них нечто вроде трехколесного велосипеда. На сооружение они взгромоздили лодку и двойной тягой потащили ее на берег озера. Там, где дорогу загораживал кустарник, пришлось делать просеку, и весь волок занял у них почти следующие сутки.
Между тем майор слабел с каждым часом и почти не приходил в сознание. В редкие минуты просветления он, тяжело дыша, хрипло просил:
— Кончайте со мной возиться, мужики. Выходите сами, за мной вертолет пришлете…
Промедол кончился, и Данилыч поил больного отваром из мухоморов.
— Ты что, отравишь! — испугался сначала Коляня.
— Этой дозой не отравишь, а боль на время снимает… Не бойся, наркоманом не станет.
Наконец настал час, когда они загрузили в лодку майора и свои нехитрые припасы. Коляня взялся за выструганные из досок весла, но Данилыч, послюнявив палец и определив направление ветра, остановил его:
— Давай парус попробуем.
Нацепил на кургузую мачту кусок брезента и — о чудо! — лодка медленно двинулась к далекому берегу, к истоку неизвестной им реки.
На вторые сутки бешеного сплава, когда дважды попадали в затор и едва не перевернулись, их вынесло прямо к мысу, на котором весело гулеванили охотники из Магадана: в эти дни валом пошел гусь.
Самое важное, что у них оказалась рация.
Перед тем как пришвартоваться, Коляня сбросил карабин в воду, а золото — и свое и Данилыча — спрятал у приметного валуна. Будем живы — заберем, сейчас не до этого.
Майор иногда открывал глаза, но понимал ли он что-то, сказать было трудно. Большей частью он метался в бреду.
Этим же днем Сергей, Данылыч и Коляня оказались в Магадане. Но дальше их дороги разошлись. Майора увезла дожидавшаяся скорая, Данилыч, вызвонив приятеля, отправился к нему отсыпаться и отмываться, а Коляню прямиком повезли в управление милиции.
— Как ты оказался у места катастрофы?
— Я же повторяю… охотился. У реки ну ни одного селезня не встретил, решил подняться вверх, а тут вертолет, взрыв. Я, конечно, туда… может, думаю, спасу кого. Да вы спросите майора, Сергея Степановича.
— Надо будет — спросим.
Здесь следователь помолчал, потом нормальным тоном добавил:
— Конечно, за поступок твой медаль надо бы, будь моя воля, дать. Не каждый затруднится. Но уточнить кое-что я все же обязан. Ведь на этом борту должен был быть и преступник. Неизвестно, успели они его забрать или нет, падение произошло совсем в стороне от Огонера.
— Мое дело, конечно, сторона, — осторожно сказал Коляня, — но, думается, бандит или бандиты еще там, на наледи. Правда, у них вездеход есть… но далеко даже на нем сейчас не уйдешь: Огонер после дождей так разнесло, что его так просто не форсируешь.
— А ты откуда про вездеход знаешь?
— Майор говорил, пока еще в сознании был.
— А дед этот как вышел к вам?
— Заблудился… от старателей сбежал.
— Ладно, разберемся. Все это похоже на правду, но придется тебе еще задержаться.
— За что? — возмутился Коляня, но следователь успокоил:
— Ищет тебя какая-то шишка из областной администрации. Зачем — не знаю, мое дело исполнять.
Шишкой этой был Сарыч. Но когда ему доложили, что такой-то и такой-то разыскан, он не сразу вспомнил о Лилиной просьбе.
— Устройте его в гостиницу СВЗ, и пусть никуда не отлучается, я сейчас подъеду.
Войдя в номер, Сарыч посмотрел на Коляню и на мгновение зажмурился. Ему показалось, будто он смотрел на себя, только лет на двадцать моложе.
— Этого не может быть, — наконец произнес он.
— Наверное, может, — правильно оценил замешательство гостя Коляня. — Я ваш двойник… или сын.
— Тоже мне, сыночек, — пришел в себя Сарыч. — Клювом не вышел или наоборот — вышел. Отец грек, что ли?
— Да нет. Но наша деревня так и зовется — Носовка. А дразнят гусаками.
— Ты что, с деревни?
— Я-то с Атки. Отец с деревни.
Слово за слово разговорились.
Сарыч осторожно выведал у Коляни всю его подноготную. И то, что охотник, и в армии служил в спецназе: со взрывчаткой обращаться умеет, и всякую технику знает, в том числе и рацию.
Потом только сказал:
— Вот тут телефончик тебе передали, очень просили позвонить.
— Это куда, на Луну, что ли, тут десятка три цифр.
— Это Израиль.
Коляня вскочил и даже побледнел. Потом спросил:
— А отсюда можно?
— А отчего ж… если денег хватит. Да я пошутил — звони, все оплачено.
Пока Коляня набирал номер, недоумевал, за что ему такие почести, но потом подумал, что скорее всего за спасение майора, и успокоился.
И вот после нескольких безуспешных попыток, завываний зуммера и космического какого-то посвиста он услышал родной голос.
— Это я, Наташа! — как все люди, малопривычные к телефонному общению, что есть силы закричал он.
После секундной, показавшейся вечностью паузы закричала и Наташа: