Золотая планета. Тетралогия
Шрифт:
Она красноречиво покачала головой, затем сделала жест, как будто откручивает кому-то голову.
– Все всё поняли?
Затем началось представление, ради которого все и собрались.
Вначале хлестали девчонок. Хлестали, надо отдать должное, от души, но болевой порог здешних взрослых особей и тем более хранителей такой, что для них двадцать ударов - детские игрушки.
Затем "морпехи" повели к раме для наказания меня. Я еле переставлял ватные ноги, думая, как бы не грохнуться на глазах у почти двух сотен человек. Приказали снять футболку, повиновался. Руки мелко подрагивали. Начали привязывать. То есть не привязывать, закреплять запястья в специальных подготовленных держателях, которые затем рывком разъехались в стороны и вверх. Я оказался повисшим на руках, и это подстегнуло волну страха.
Десять. Я получал пару раз по десять ударов, когда мне обламывали рога, еще до "мозговерта". Как пережил тогда - загадка, ибо было ОЧЕНЬ больно. После же экзекуции спина болела не меньше недели, постоянно бегал в медблок для наблюдений. Что же будет теперь?
Я закрыл глаза и попытался поймать волшебный вихрь летящих снежинок. Я НЕ ДОЛЖЕН закричать! Не могу, не имею право! Но придется, если не уйду в себя. Я должен выдержать, пройти и выдержать, и показать, что я сильный. Меня не сломить! Если же я вскрикну...
– Не дрейфь, все будет в порядке!
– шепотом произнесла подошедшая наказующая, одна из местных, сделавшая вид, что проверяет крепления.
– На, вот, держи.
– И всунула мне в зубы кусок чего-то жесткого, но не твердого - какой-то особый пластик.
– Это чтобы зубы не сломались.
– Я почувствовал, как она улыбается.
Еще я чувствовал ее неловкость. Она знала, что не все будет в порядке, даже если та, кто будет меня бить, будет делать это в щадящем режиме. Но подбодрить пыталась. И еще я сделал важный вывод, который не мог сделать сидя в камере. Те, кто стоял там, за моей спиной, ЗА МЕНЯ. Ну, почти все, коров из сорок четвертого не считаю. Я совершил хороший поступок, защитил слабую от нелюбимой многими высокомерной хранительницы. ИХ слабую, одну из них. И одним этим стал гораздо ближе, чем мог, ели бы претворил в жизнь десять тысяч головоломных методик сближения и втягивания в коллектив, преподаваемых Катариной. Да, до статуса "своего" мне далеко, но я показал Белоснежке и остальным, что не высокомерный сноб, каковым они меня видели, пришедший сюда ради каких-то своих целей. И пусть Кристина из условно моего взвода, пусть мы дружим, но я показал направление своих мыслей и поступков, и многие задумались.
– Раз.
– Свист хлыста. Удар, отдающий через спину во все тело. Боль. Я сдавил пластик во рту, давя в себе вскрик. Я ДОЛЖЕН!!!
...Увидел, наконец. Благословенные снежинки!..
– Два.
– Снова удар и снова боль. Я чувствовал эту боль, транс - не полная нирвана. Но я был далеко. Мое тело считало удары вместе с наказующей, руки стискивали тросы держателей, зубы проверяли на прочность пластик во рту, но я медленно брел по колено в невесомых снежинках, наблюдая за их чарующим танцем.
– Три...
* * *
– Вставай! Давай, просыпайся!..
Сквозь полудрему я понял, что это мне. Незнакомый голос сверху. Ну как незнакомый, знакомый, но не из тех к которым я привык по утрам.
Когда до меня дошло, что происходит, я поднял голову, попытался прийти в себя. Память медленно, но услужливо выдала подробности произошедшего накануне. И я все менее понимал, как теперь себя вести.
– И этих буди, нечего им валяться! Сони!
– Тереза усмехнулась, словно пакостная кошка.
– Эй, встать! Труба зовет!
– И принялась трусить сопящую справа от меня Мари-Анж.
– А? Чего?
– буркнула та спросонья и махнула на Терезу рукой, словно отгоняя муху.
– Отвали!
Я приподнялся на локтях, борясь со вдруг проснувшейся болью в спине - уколы за ночь отошли. Но эта боль была последним, что меня тревожило. "Крестницы", сопевшие рядом, беспокоили куда больше, а то, что казалось замечательным вчера, сегодня выглядело не таким уж радужным.
– Чего она там? Что случилось?
– Криска, безмятежно, словно маленький котенок, дрыхнувшая у меня на руке слева, подняла голову и уставилась на Терезу.
– Чего шумишь, командир?
– Вашему герою пора. У него пробежка, а это не то же самое, что у нас.
Да, пробежка. Дело святое. Из моей груди вырвался обреченный стон. На старте и финише моей трассы стоят контролеры посещения, схитрить, как на общей беговой дорожке, не получится. Сама же трасса в два раза длиннее, и хоть проходит по одним и тем же секциям полос смерти, постоянно моделируется, чтобы не было одинаковых препятствий каждый день. Плюс, там шатаются дроиды, хоть и в самой медленной своей ипостаси, но все с замашками зомби - если поймают, убьют. Более того, со мною вместе эту трассу проходят провинившиеся, а это о многом говорит.
Я с сожалением осмотрел небольшие, но такие аппетитные грудки Кристины, теперь уже официально признанной второй моей "крестницы", тяжело вздохнул и показал, что собираюсь вставать. Та посторонилась.
– Уже уходишь?
– Мари-Анж соизволила повернуть заспанное личико в мою сторону.
– Погоди, я тебе "заморозку" сделаю!
– Я сама сделаю. Бегом в умывальник, время не ждет!
– Это мне.
– И вы, клуши, тоже, подъем! Хорош валяться!
– В голову Мари-Анж полетела подушка.
Я не стал смотреть, чем закончится их внутривзводная баталия, подхватил с соседней, не сдвинутой вместе с нашими кровати свою одежду и убежал в умывальную. Мне нужна была пауза, чтобы прийти в себя и оценить обстановку. Душ был бы наилучшим решением, но и ледяная вода в лицо поможет.
Не успел я одеться, сполоснуть лицо и почистить зубы, как мимо, визжа, пролетели два оголенных существа, взяли какие-то вещи и умчались обратно. Еще через минуту вошла Тереза, неся автоматический шприц.
– Как самочувствие?
– поинтересовалась она без капли иронии. Я кивнул.
– Нормально.
– Еще придешь?
– А пригласите?
Она хмыкнула с таким видом, словно ожидала от меня больших умственных способностей.
– Стой смирно!
– Я замер.
– Сколько она сказала колоть? Пять?
– Шесть. Можно семь.
Тереза скептически покачала головой.
– Семь многовато будет. Пусть будет шесть.
– И принялась колоть шприцом, настроенным на серию уколов по одному кубику "заморозки", в разные части спины, стараясь, чтобы уколы легли как можно равномернее.
– Я их выгнала, пускай пробегутся, в себя придут, - пояснила она.
– Знаешь, когда тебя в город не пускают, как с непривычки крышу сносит? Это не из-за тебя, это из-за них.