Золотая планета. Тетралогия
Шрифт:
Потом снова с кем-то дрались. Я вновь призвал дракона, зверски раскидывая и калеча противников. Как сказали потом девчонки, внимательно наблюдавшие за мной со всех камер, брал не столько силой и техникой, сколько видом, экспрессией. Я был зверем, истинным зверем, вырвавшимся на волю. Рычал так, что противникам становилось жутко, и марсианам ничего не оставалось, кроме как втоптать их в грязь, позорно обращая в бегство. Да и противники наши по их словам были далеки от трезвого идеала.
...Когда я открыл глаза, понял, что-то изменилось. "Пацаны" сидели хмурые, повесив головы. Кто-то спал на присядках,
Повернул голову в поисках Тимура. Тот спал, сидя на лавочке, опустив голову на руки, уперев локти в колени.
– Мы где?
– задал я глупый вопрос. Глупый, поскольку с одной стороны стены помещение не имело. Вместо нее там зияла решетка - толстые металлические прутья, которые просто так не разрежешь, закрывающиеся электронным замком.
– В тюрьме, - ответил кто-то.
Я внимательно осмотрел все вокруг. Раковина, унитаз, маленький складной столик.
– А где в тюрьме?
– вновь подал я голос, чувствуя, что тот охрип. Мой собеседник пожал плечами.
– В участке?
Ответа не последовало. Но он был и не нужен.
В участке я еще не был. Был, но не долго - меня быстро оформили и перевели в городскую тюрьму. Сейчас же, судя по цифрам на браслете, ночь, стражи порядка разберутся, что с нами делать, только утром, только утром и выпустят. Почему выпустят, несмотря на все приключения? Во-первых, марсианам всегда сходит все с рук, из-за национальности, а дебоширил я именно с ними, во-вторых, вновь не верилось, что дело с моим участием примет официальный оборот.
– Как же так?
– усмехнулся я.
– Я ничего не помню!
– Бывает!
– вздохнул собеседник и я понял, что он не горит желанием продолжать дискуссию.
Я вновь улегся на пол, на котором лежал до этого. Пол хороший, теплый, не простыну - гвардейцы явно экономили хладагент, считая, что в изоляторах можно держать и более высокую температуру, чем в среднем по зданию. Градусов сорок тут точно было, а может и больше. Не особо комфортно, но и не смертельно - переживу. Я снял куртку, футболку, подстелил их под торс и голову, закрыл глаза и быстро, без сновидений заснул.
* * *
– Шимановский!
– Я стоял перед жирным мудаком в желто-голубой форме с погонами майора, с ехидной улыбкой изучающим мое досье. Мудаком, ибо этого прохиндея чувствовал кожей - скользкий тип.
– Объясни мне, пожалуйста, так, ради общего ознакомления. Как такой славный пай-мальчик мог попасть в подобную дурную компанию?
Я пожал плечами.
– Поясните?
– Частная школа, грант, хорошая успеваемость. Спортсмен, планетарные соревнования. Благодарственная грамота департамента образования, наконец! А тут одет как гопота, пьяный, да еще в компании с этим отродьем дьявола!
– В смысле, какая грамота?
– вычленил я в его речи важное, согласно методикам Очень Важной Сеньоры. Действительно, зачем мне остальное - остальное я и так знаю.
– Это я у тебя хотел спросить, какая грамота, - усмехнулся он, пролистнул несколько страниц, найдя ссылку на нужный подраздел.
– Вот, выдана... В декабре прошлого года. "За особые заслуги"...
Я мысленно кивнул - ясно, выдали по линии сеньоры Сервантес, скорее всего, за "школьное дело". Я был в корпусе и не в курсе события. А во время увольнения мама не сказала - забыла, не до того было. Как же, первое увольнение! Сколько не виделись, сколько эмоций, сколько тем, которыми нужно поделиться! Какая тут грамота. К тому же не слишком и заслуженная. Плевать мне на грамоты ДО, не ради них я выходил к фонтану.
– Они же... Свиньи! Тьфу!
– презрительно сплюнул комиссар.
– Грязные свиньи! Как ты мог гулять С НИМИ?
– Я могу идти, сеньор?
– произнес я, борясь с раскалывающейся на части головой, вновь отсекая то, что мне не интересно. Он вздохнул и деактивировал личное дело.
– Иди, Шимановский. Личные вещи получишь на выходе.
Я кивнул. При "загрузке" в камеру с бесчувственного меня сняли навигатор. Тот самый, который координатор боя, подаренный аристократкой. Не хотелось бы терять такую вещь по глупости!
– Ну вот, мы уже заждались!
– воскликнул Тимур, свежий, как огурчик. Их осталось четверо, остальные разбежались по своим делам. Меня же выпустили последним.
– Что у вас?
– Подписка. Да в общем и без нее куда с планеты денешься?
– Он выдал хриплый смешок.
– Прорвемся, штраф присудят, заплатим - и дело в шляпе!
– В шляпе?
– не понял я.
– Какой?
– Ну, говорят так, - пожал он плечами. С моим классическим выговором земель к северу от долины Маринера парни постоянно забывали, что я местный.
– Не переживай, если с деньгами напряг...
– кивнул он на мой внешний вид, но я отрицательно покачал головой.
– Справлюсь. Как же это так нас вчера?..
Тимур вздохнул.
– Получилось. Ладно, пошли, похмелимся.
– Чего?
– Башка, говорю, раскалывается?
Меня передернуло от мыслей о предстоящем, но все же кивнул. Глупо отрицать очевидное, а без посторонней помощи я буду обречен.
– Вот и пойдем, полечимся!..
Полечились. И еще раз. И еще. Потом вновь куда-то пошли. Народ вокруг нас менялся - я уже и не помнил, с кем мы пили вчера, с кем сидели в тюрьме, а кто подрулил уже сегодня. Помню только, что эмоциональный градус, в отличие от вчерашнего, все время поднимался.
– Ты не понимаешь!
– в стотысячный раз объяснял мне Тимур, - они ненавидят нас! Презирают! Вешают всех собак! Но мы - просто козлы отпущения! Если б нас не было, назначали бы ими кого-то из своих, и никто б не заметил, а так есть мы, и значит ненавидеть надо нас!
– Тимур, того парня избивали ваши! Одного! Втроем!
Он как обычно отмахнулся.
– Может, он за базаром не следил? Вот и выхватил?
Эти разговоры повторялись и повторялись, причем инициатором их был не только Тимур. Тимур скорее представлял умеренное крыло их народа, тогда, как большинство сидящих с нами было радикалами, ратовавшими за простое и резкое решение марсианской проблемы. А именно, кулаками.