Золотая шпора, или путь Мариуса
Шрифт:
— Ты пробовал ответить на этот вопрос?
— Только этим и занимался, — усмехнулся Уго. — Я искал аналогии в истории и нашел их.
— Испытание Бедного Конрада, — отозвался Барбадильо.
— Да, мастер, — почтительно подтвердил Уго. — Как мы помним, Конрад, простой солдат армии Рогера Великого, получил от короля гномов перстень, который давал власть над душами людей, но только при условии постоянного обладания этим перстнем. Потеряв или подарив его, Конрад лишался не только власти, но и жизни. Мы помним, чем все закончилось: Конрад умер, поскольку ему пришлось продать перстень, чтобы выручить несчастную Долли, попавшую в плен к королю разбойников. — Что же подсказывает нам эта аналогия? — спросил Барбадильо.
— Гномы известны Братству как агенты Ордена
— Но вопрос — зачем? — остается открытым, не так ли? — усмехнулся Барбадильо.
— Увы, мастер, — склонил голову Уго. — Я могу лишь предположить, что гномы, как и Орден Пик, много лет назад отправились в путь по скользкой дороге к мировой власти. Мариус, Бедный Конрад — наверняка не единственные примеры их работы в этом направлении, но просто единственные известные нам примеры. Каким образом волшебные предметы гномов (или Ордена Пик) воздействуют на отдельно взятого человека и на все человечество в целом — на этот вопрос я ответить не в состоянии.
— Как и никто из смертных, — ободряюще проговорил Барбадильо. — Здесь можно говорить еще об одной гипотезе, которая издавна обсуждается посвященными. Я имею в виду сотрудничество Ордена с некими высшими силами. Если такое сотрудничество действительно имеет место — тогда шпора может обладать поистине фантастическими свойствами, а цель затеи с Мариусом, соответственно, неизмеримо усложняется.
— Если доктрина Ордена хоть в чем-то соприкасается с божественной, — подхватил Уго, — то испытание Мариуса можно рассматривать как подобие духовной инициации, которая требует прохождения конкретно указанного пути. Впрочем, инициация — все-таки слишком. Душа Мариуса, при всех своих задатках, еще блуждает в потемках. Ни к какой инициации она еще не готова. Хотя, бесспорно, по ходу путешествия душа Мариуса оживала. Пожалуй, здесь более уместна иная аналогия — прохождение человека через 12 сфер как необходимое условие пробуждения души, проверки ее на прочность и подготовки к великим делам. Обратите внимание: 12 сферам вполне могут соответствовать 12 последовательных испытаний, через которые пришлось пройти Мариусу на своем пути. Впрочем, такая гипотеза имеет серьезное моральное противоречие. Ни один рецепт пробуждения души не содержит убийства в качестве необходимого ингредиента. Поэтому версия божественного промысла в истории с Мариусом порой кажется мне сомнительной. Убийство — это стиль Ордена Пик. Я не могу допустить такой высший промысел, при котором выбор средств был бы отдан в руки Ордена.
— Что мы знаем о высшем промысле? — задумчиво протянул Барбадильо. — Что мы знаем о мере добра и зла?
Уго кашлянул и нерешительно продолжал:
— Можно согласиться с отцом Петером Фальком в том, что доктрина Ордена предполагает очищение убийством. Разумеется, результат должен быть предсказуем, иначе это уже не духовный Орден, а разбойничья шайка. Убийство гвардейца, видимо, отвечало всем необходимым требованиям такого очищения.
— Очищением ради чего? — холодно спросил Барбадильо.
Уго немного замешкался, кашлянул и неуверенно произнес:
— Мне кажется… — он замялся, но справился с внутренними сомнениями и продолжал уже более уверенно: — Только не сочтите меня идеалистом, мастер. Я достаточно времени провел бок о бок с Мариусом. Если я не смог понять суть его испытания, то, мне кажется, смог почувствовать.
— Смелее, мой друг, — ободрил его Барбадильо, глядя куда-то в стену.
— К концу испытания Мариус должен стать Человеком. Именно Человеком — с большой буквы. У него прекрасные задатки для этого. Я не верю, что его эволюция нужна Ордену. Я убежден, что она нужна силам, стоящим за Орденом. Так или иначе, Мариус был отправлен в путь, чтобы стать Человеком. Самое удивительное, мастер — сам Мариус почувствовал это, причем уже в начале пути. Меня поразило то, что этот парень, который не видел в жизни ничего, кроме навоза и овец, стал интересоваться вопросами смысла жизни и свободой воли. Я еще не видел, чтобы жизненные испытания так действовали на душу человека. И, хотя в основном он вел себя как самая обыкновенная деревенщина, парень перерождался на глазах. Но как мучительно было это перерождение! Пелена, как железный занавес, висела на его глазах, и снять ее могло только какое-то грандиозное несчастье. Оно и постигло этого беднягу…
— Я вижу, ты ему искренне симпатизируешь? — с грозным любопытством спросил Барбадильо.
Уго смешался, но тут же вскинул голову и уверенно признался:
— Да, он мне симпатичен. Но это не значит, что личные пристрастия помешают мне исполнить долг.
— Ты уверен? — хитро прищурился Барбадильо.
— Я прошел испытание, мастер, — с гордостью напомнил Уго.
— Хорошо, — кивнул головой Барбадильо. — Продолжай.
— Смерть Расмуса стала тем потрясением, которое и требовалось, чтобы снять пелену с глаз Мариуса. Он всегда мечтал о свободной воле — подспудно, конечно — и он, наконец, ее обрел. Дальше все было делом техники. Мариус стал совершать поступки. Он оставил меня в лесу, чтобы избавить от смертельной опасности, которую он ясно видел впереди. Он стал самостоятельным. Это был шаг вперед. Начав действовать на свой страх и риск, он не склонился перед грандиозными задачами, которые ставила перед ним судьба. Забитый, полуграмотный, он нашел в своей душе силы, чтобы выполнить миссию, перед которой склонился бы любой закаленный боец…
— И что теперь? — хладнокровно перебил Барбадильо. — Теперь, когда он стал Человеком — с самой большой буквы в мире?
Уго, сбитый с патетического тона, чуть помолчал, чтобы обозначить свою обиду, и сказал несколько резко:
— Я не говорил, что он уже стал Человеком. Но то, что Мариус на верном пути, я вижу ясно, как эту скамью. Он поставил перед собой цель, которая ведет его в новый водоворот судьбы. Пока он еще сам не сознает, что собирается предпринять. Но, будьте уверены, мастер: когда сердце поставит перед ним выбор, он не станет искать спокойствия, он пойдет по краю пропасти, потому что будет видеть впереди сияющий свет. Он уже готов к тому, чтобы при первой возможности стать Человеком.
— Тебе бы, брат, поэмы сочинять, — пробормотал Барбадильо — то ли насмешливо, то ли уважительно.
Уго промолчал. Барбадильо посасывал трубку, выбивая пальцами на столе затейливую дробь. Наконец, он пробормотал:
— Что скажешь о трех талисманах?
— О, это вопрос… Тут у меня несколько гипотез. Первая: талисманы дополняют силу шпоры, как бы подпитывают ее. Вторая: они имеют символическое, а не прикладное значение, без которых миссия невозможна по формальным либо церемониальным причинам. Третье: они самоценны. В последнем случае идея головоломки усложняется, а цель миссии Мариуса — раздваивается. Поскольку я решительно не понимаю, зачем в головоломку включать разнонаправленные идеи, то на последней версии не настаиваю.
— И напрасно, — жестко возразил Барбадильо. — Помнишь известное изречение великого Рудольфа Остера о трех магических элементах, которые перевернут мир?
— Разумеется, — протянул Уго несколько обиженным тоном. — Железо, кровь и камень, соединенные особым образом… Боже мой! Вы думаете, три талисмана…
— И есть три элемента великого Остера, — подхватил Барбадильо. — Это всего лишь очередная гипотеза, притом весьма смелая, но, согласись, она не лишена благородного безумия.
— Да-а… — Уго отдышался. — Если вы правы, то, получив три талисмана, Орден Пик наконец, достигнет мирового господства?