Золотая шпора, или путь Мариуса
Шрифт:
— А тебе вряд ли где-то зачтется твое молчание, — продолжал Барбадильо. — Впрочем, довольно. Скажу лишь, что разочарован в тебе. Я надеялся, что помощь, мною оказанная, стоит твоей откровенности.
Мариус почувствовал неловкость и даже подумал, что, в самом деле, надо вознаградить Барбадильо хоть какими-то сверхлимитными сведениями. Но, пока Мариус колебался, Барбадильо уже занялся другими делами.
Но была ли уж так велика в действительности помощь Светлого Пророка? Сомнения на этот счет рассеял Густав. По его словам, в ожидании Мариуса Барбадильо наведывался в заброшенную шахту. Причем сам, хотя мог передоверить это дело подчиненному мердану.
С удивлением Мариус узнал, что провел в подземелье почти двое суток. Ему-то казалось — всего несколько часов. Удивительно, но, выйдя из потустороннего мира, он совершенно не чувствовал голода и усталости.
Мерданам же эти двое суток во рву дались ох как непросто. Вильфреду становилось все хуже. Губерт не раз предлагал Пророку вернуться в оазис, потому что всякому ясно, что Мариуса утащили гномы, и надежды получить его обратно уже нет. Но Пророк отрезал: "Нет! Будем сидеть тут, пока не закончится еда"…
В оазисе Мариус обнаружил прекрасное средство отогнать лишние мысли — ароматизированное кокосовое вино. Никаких душеспасительных бесед более не требовалось. Мариус выпил изрядное количество веселящего напитка и заснул под колокольный звон со спасительной мыслью: "Будь что будет!"
А будущее принесло очередной неожиданный поворот. На границе Пустыни Гномов — там, где она, отсеченная рекой Ларсой, переходит в Огненную Степь — Барбадильо сказал:
— Ну что ж, попрощайся с людьми.
Из поселка со священным курганом Матери мерданов до самой границы Мариуса сопровождал десяток воинов, а также сам Светлый Пророк. Отборные молодцы отнюдь не выглядели удрученными расставанием. Прощаться с ними не особенно и хотелось. Но ситуацию обострять было ни к чему. Мариус объехал нестройные ряды провожатых и каждого из них ткнул кулаком в левое плечо — знак дружеского прощания у мужчин-мерданов.
Барбадильо улыбнулся и сказал:
— Прощайте, возлюбленные мерданы!
Из рядов возлюбленных выдвинулась единственная приятная Мариусу фигура — Симон, его давешний секундант.
— Мы с Симоном будем сопровождать тебя дальше, — сообщил Барбадильо с довольной улыбкой.
Симон кивнул головой. Глаза его радостно заблестели. Великое и почетное дело — сопутствовать Пророку.
От неожиданности Мариус чуть не упал с Теленка. Способность соображать вернулась к нему только тогда, когда возлюбленных мерданов и след простыл, а три быстроногие лошади неслись по Огненной Степи.
Осознав, что происходит, Мариус резко осадил Теленка. Как по команде, остановились и лошади спутников.
— Куда ты едешь? — спросил Мариус.
— Туда же, куда и ты, — последовал ответ.
— Я еду домой в Черные Холмы, — четко проговорил Мариус.
Барбадильо молча пожал плечами.
— Значит, и мы туда же.
— Зачем я тебе нужен? — в отчаянии выкрикнул Мариус.
— Нужен, нужен, — невозмутимо ответил Барбадильо. — Я должен узнать твою тайную цель — понравится это тебе или нет.
Мариус закусил губу.
— Однако, вижу, мое общество тебе не слишком улыбается, — иронически прищурился Барбадильо. — Нет, поистине нет предела человеческой неблагодарности! Тот, кого я дважды спас от смерти…
Первого раза Мариус не помнил.
— Как только ты ответишь на все мои вопросы, я тут же оставлю тебя в покое, — издевательски вежливым тоном пообещал Барбадильо. — И мы пойдем каждый своей дорогой. Ну?
— Подождем, — протянул Мариус, успокаиваясь. — Время есть. А там, глядишь, или ишак сдохнет, или канцлер окочурится.
Барбадильо понял намек и зло хлестанул своего скакуна.
На первом же привале Барбадильо сказал:
— Мы с Симоном будем наблюдать, чтобы ты не вздумал сбежать. Симона, я знаю, ты успел, хм, полюбить. Значит, не сможешь подстеречь и убить во время дежурства. И, ради Бога, не рассчитывай, что Симон тебе поможет. Он, конечно, тоже к тебе привязался. Но для него эта задача — испытание на верность идее. Пусть в таком непростом деле и покажет, насколько крепка его вера, насколько он может считаться мужчиной. Если ради великой цели он способен преступить через дружбу — значит, верный слуга Господа. Нет… Что ж, отверженным среди мерданов живется очень нелегко.
И с леденящей улыбкой Барбадильо добавил:
— Я думаю, тебе непросто будет убежать, зная, что тем самым ты ставишь парня под удар.
Как это говорил Уго? Любовь создает человека, но сверхчеловека способна создать только ненависть. Сцепив зубы, Мариус смотрел на Барбадильо, лицо которого обратилось в камень. Как удалось справиться с ненавистью, Мариус не помнил. Но он смог овладеть собой и принять единственное правильное решение. Открытая борьба с Барбадильо обречена на провал. Смирение и еще раз смирение! Иногда это — высшая степень хитрости. Дорога впереди большая, верное решение может прийти в любой момент.
Но Барбадильо, конечно, тоже это понимал. Ни единого шанса у Мариуса так и не появилось. Он неоднократно был готов сдаться, ответить на все вопросы Барбадильо. И всякий раз слова, готовые сорваться с языка, застревали в горле. Мариус был уверен, что это Крон контролирует каждую его мысль и не дает проболтаться. К тому же, было понятно, что после признания станет еще хуже. Барбадильо, завладев тайной, сможет подчинить Мариуса своим интересам и полностью поработит его. Мариус приучался терпеть Барбадильо — и просто «отмораживался», не реагируя ни на какие провокации. Но силы оказались слишком неравны. Барбадильо ухитрялся регулярно пробивать ледяной панцирь безразличия, в который Мариус изо дня в день пробовал втиснуть свою душу. Несколько дней понадобилось Мариусу, чтобы понять неизбежность поражения. Но, решил он, пусть поражение придет само. Такие вещи не торопят.
Ну, а Симон… К нему у Мариуса претензий не было. Парень попал в суровый переплет. Нарушить волю Пророка — немыслимо. Бежать в то время, как Пророк почивает на биваке… Ерунда! Для мерданов существование вне Пустыни Гномов лишено смысла.
Так они и жили.
Куда направлялся Мариус? Конечно, в селение Визар на южной окраине Красного Леса. Там он оставил Уго. Надеялся ли Мариус, что к товарищу вернулась память? Разумом нет. Сердцем — почему-то да. И Уго, как помешанный, бросился навстречу Мариусу, стиснув потерянного, казалось, навсегда спутника в яростных объятиях. Выглядел грамотей превосходно. Он бешено хохотал, обнажая крепкие зубы. Он хлопал Мариуса по спине и все пытался что-то сказать, но от волнения не мог вымолвить и слова.