Золотая шпора, или путь Мариуса
Шрифт:
— Нет еще. У них нет рецепта — как распорядиться этими элементами, как соединить их. Впрочем, я вполне могу ошибаться, и три элемента Остера не имеют никакого отношения к трем талисманам Мариуса. Хотя, на мой взгляд, идеи вполне соотносимы. Остер говорил: элементы рассеяны по миру, добыть их может лишь тот, с кем пребудет сила золота. Подходит это к нашему случаю?
— Подходит, мастер! — воскликнул Уго. — И, возможно, объясняет ту странную двусмысленность, которая в целом окружает проблему талисманов. Я долго не мог понять, зачем Ордену Пик потребовалось вначале зашифровывать задание по их поиску, а затем подбрасывать записки, объясняющие, как их найти…
— А что, Орден подбрасывал записки? — вздернул брови Барбадильо.
— Дважды. Перед
— Ну, брат, по-моему, здесь объяснение намного проще, — пыхнув трубкой, проговорил Барбадильо уверенно. — Сама стилистика головоломки не допускает однозначности. Следовательно, если в ней упомянуты талисманы, о них просто не может ничего говориться определенно. С другой стороны, Орден Пик хотел быть уверен, что Мариус найдет талисманы. Поэтому понадобились уточняющие записки. Так Орден убил двух зайцев — и условия испытания сформулировал с должной таинственностью, и места поиска талисманов обозначил.
— Правильно, мастер! — воскликнул Уго. — Эта версия все объясняет!
— Чего я не люблю — так это преждевременных выводов, — охладил его Барбадильо. — Поэтому поставим точку на предположениях — мы их нагенерировали уже более чем достаточно. Будем считать, что с причинами мы разобрались, насколько это возможно. Теперь — о следствиях. Какую задачу перед тобой поставил Верховный Совет?
— Вручение плаща вам, мастер.
— А в отношении Мариуса?
— Обеспечить передачу шпоры в нужные руки. Дальше действовать по обстоятельствам.
— Тогда следующую задачу поставлю я, — веско заявил Барбадильо. — Ты последуешь за Мариусом, куда бы он ни направился. Он утверждает, что возвращается в Черные Холмы. Мне кажется, у него на уме — совсем другое. Вообще, он скрывает что-то существенное о пребывании в подземелье Трех Гор. Твоя задача — выудить у него все, что может оказаться полезным. А бесполезных сведений, как известно, нет. Выжав из него все, что сможешь, срочно передай информацию в Верховный Совет. Срочно!
— Я понял, мастер, — дрогнувшим от волнения голосом ответил Уго.
— Обрати внимание на кольцо, которое он теперь носит на безымянном пальце. Это кольцо он получил в подземелье. От гномов, как он утверждает. Нет сомнений, что кольцо это особенное. Возможно, оно сродни перстню Бедного Конрада… Впрочем, хватит гипотез! Зови наших друзей. У нас есть повод для хорошего ужина с добрым вином. Если, конечно, в этой дыре мы вообще найдем вино.
Из "Хроник Рениги" аббата Этельреда:
"О смерти Рудольфа Остера, первого Магистра Великого Красного Братства, жившего, как требовал устав, в строгом уединении, Каноников известили лишь несколько дней спустя. Никто не узнал также, где погребли великого человека (сделали это люди, прислуживавшие Магистру при жизни). Предполагалось, что прах Остера сокрыт в Доме Таинств, где происходили собрания Каноников. Однако тому в течение двадцати лет так и не удалось добыть никаких подтверждений. Обнаружили место погребения случайно, когда была затеяна перестройка Дома. В одной из стен нашлась потайная замурованная дверь. Как оказалось, она закрывала вход в усыпальницу. На ней виднелась надпись: "Вернусь 200 лет спустя", исполненная на лигийском. В присутствии всех Каноников двери отворили — и увидели помещение с семью стенами и семью углами. Усыпальницу освещал свет, таинственный источник которого находился где-то в стенах или потолке (его так и не удалось обнаружить). Этот приятный голубоватый свет был весьма приятного свойства и не уступал самому яркому из природных освещений. В центре помещения располагалось семиугольное возвышение, на котором покоились тяжелые свинцовые пластины с неведомыми письменами. Каждая из стен была снабжена дверью, ведущей в смежную комнату, в каждой из которых находилось что-то, имеющее отношение к деятельности Братства либо к тайному знанию вообще: древние манускрипты, инструкции, чертежи и схемы, а также сорок мистических диаграмм, выполненных подробно и на великолепной бумаге в очень большом масштабе. Одна из комнат представляла собой сокровищницу, доверху набитую золотом и драгоценными камнями. Кто-то обнаружил, что семиугольное возвышение в середине центральной комнаты можно переместить. Сдвинув его, обнаружили массивную крышку из цинка, под которой оказалось тело Магистра Рудольфа Остера. К изумлению всех, оно выглядело так, как будто только что было помещено в могилу. Тело было одето в торжественное облачение Красных Братьев. Тщательно изучив захоронение, Каноники распорядились вновь закрыть крышку и запечатать усыпальницу.
Зрелище, которое представляло собой нетленное тело первого Магистра оказало сильнейшее воздействие на тех, кто его видел. В нем они узрели святость дела, которому себя посвятили, и ощутили свою избранность. Факты эти я излагаю тебе по замечательной во многих отношениях книге ученого талина Нэми П.Колло " О философии и символах тайных обществ".
Мариус сидел под навесом из ветвей пышного дуба и тихо переговаривался с Симоном. Местные обитатели проходили мимо, некоторые узнавали Мариуса, но в разговор не вмешивались — по природной деликатности, а более — по незнанию всеобщего или из-за страха перед чудовищем-мерданом, восставшим из пекла Пустыни.
И все-таки произошло то, чего Мариус опасался больше всего.
— Нехорошо поступал ты, — прозвучал откуда-то сзади укоризненный прозрачный голосок.
Мариус с Симоном синхронно вздрогнули. Дочь природы, сестра леса, Зинга подкралась неслышно, шаги ее растворились в шелесте листвы, шорохе травы, шуршании лесных тварей. Обернувшись, Мариус посмотрел на ее смуглое лицо, почти черное в тени зарослей. Плеч видно не было. Казалось, голова Зинги вырастает из огромного шаровидного кустарника. Сестра леса, дочь природы, дикая красавица не воспринималась в отрыве от местного ландшафта, и вычленить ее из этой среды можно было только чем-то необратимым — вроде смерти. Или любви.
— Зинга любит, — продолжало юное создание. — Зинга обманывать зачем? Зачем убегал ты? Ведь сказал ты — с собой возьму Зинга я.
Борясь с неловкостью, Мариус искоса взглянул на Симона. Юный мердан наблюдал сценку во все глаза, непонимающе хлопая ресницами. Торопливо, позорной скороговорочкой, судорожно пытаясь сохранить достоинство в глазах Симона, Мариус ответил:
— Я собирался вернуться… Видишь, я вернулся? — и только тут сообразил, что Зинга говорит пусть на исковерканном, но все же на всеобщем языке, которого Симон совершенно не понимает. Мариус успокоился, перестал трусливо сутулиться, выпятил грудь колесом и сказал Симону на ренском:
— Посиди. Сейчас я с ней разберусь.
И разобрался.
— Дай мне хоть поужинать, — взмолился он. — Потом поговорим. Я тебя найду.
Зинга недоверчиво зыркнула на него круглыми черными глазами.
— Ну честное слово, никуда я не денусь! — клятвенно сложил руки Мариус. — Я устал и больше не могу ехать верхом. Только перекушу, отдохну и тут же тебя найду. Можешь сама назначить место, где мы встретимся.
— Зинга не верит, — последовала убийственная реплика. — Зинга любит.
— Она меня замучила, — скаля зубы, сообщил Уго позже, за ужином. — Сколько ей о тебе ни рассказывай — все мало. Всю родню твою ей представил, всех соседей по Холмам перечислил. В общем, готовая жена.
— Ладно тебе! — сердито фыркнул Мариус. — Какая, к лешему, жена? Чушка немытая!
— Дурак ты, дружок! — покачал головой Уго. — Она ведь тебя любит, причем так, что умереть за тебя готова. Даже больше: готова отправиться за тобой на край света. Для здешних людей это ведь еще хуже смерти.
Мариус, насупившись, ковырял пальцем стол.
— Я советы никому не даю, — сказал Уго совсем не дружелюбно. — Но одно понять ты должен. Такая любовь человеку выпадает только однажды. Если выпадает вообще. — Усмехнулся и добавил: — Уж поверь.