Золото богов
Шрифт:
Преподаватели сказали, что молодой индеец живет с матерью в отеле в деловой части города. За пределами аудитории у него нет никаких общих дел с другими студентами. В общем, он был загадкой во всем, что касалось его личной жизни. У меня сложилось впечатление, что он явился в Нью-Йорк и поступил в университет исключительно для того, чтобы приготовиться к поискам таинственного сокровища. Неужели «Золото богов» и его заманило в свои сети?
Размышляя над запутанным клубком фактов, странным поведением Локвуда и амбициями Уитни, я вернулся
Все еще погруженный в размышления, я свернул к музею, чтобы побеседовать с Нортоном.
Археолог нервно расхаживал взад-вперед по своему маленькому кабинету и при виде меня только на миг перестал мерить комнату шагами.
– Не могу выбросить из головы то проклятое предупреждение, – признался он. – Не может быть, чтобы кто-нибудь разослал четыре таких письма без веской на то причины.
– Несомненно, – согласился я и рассказал о человеке, подглядывавшем в окно.
– Я ожидал чего-либо подобного, – отозвался профессор. – И уже принял меры предосторожности.
Он махнул рукой в сторону окон, и я только сейчас заметил, что они плотно закрыты и забраны решетками вплоть до самой вентиляции. А ведь эти окна находились выше, чем окна лаборатории Кеннеди и соседней с ней комнаты. Похоже, предупреждение повлияло на Нортона сильнее, чем на любого из нас.
– Никогда нельзя сказать, когда и где эти люди нанесут удар, – объяснил он. – Видите ли, я жил среди латиноамериканцев. Они – горячая раса. Кроме того, вы, наверное, читали, что там, в Южной Америке, встречаются всякие странные яды. Я не собираюсь рисковать понапрасну!
– Наверное, вы с самого начала подозревали, что кинжал имеет отношение к «Золоту богов»? – невинно спросил я.
Аллан отозвался не сразу, словно тщательно обдумывал ответ.
– Заподозрил? Да, – наконец ответил он. – Но ведь я уже объяснил, что у меня не было возможности прочитать письмена на клинке. И я не относился к разговорам о проклятии и «большой рыбе» особенно серьезно… Вплоть до нынешнего дня.
– А как вы думаете, Стюарт Уитни, который, насколько я понимаю, очень интересуется Южной Америкой, может иметь представление о ценности кинжала?
Мой друг долго молча смотрел на меня.
– Это как-то не приходило мне в голову, – признался он наконец. – Разрази меня гром, не приходило!
Однако у меня сложилось впечатление, что он и сам думал об этом, хотя почему-то не хотел признаться. Может, из-за лояльности к человеку, который финансировал его экспедиции в Южную Америку?
– А сеньору де Моше вы хорошо
– Довольно хорошо, – ответил Аллан. – А что?
– И что вы о ней думаете?
– Умная женщина, – сдержанно ответил археолог.
– Похоже, тут, в Нью-Йорке, с ней знакомы все, кто интересуется Перу, – не сдавался я. – Мистер Уитни, Мендоза, Локвуд…
Нортон поколебался, как будто боялся сказать лишнее. Хотя я невольно восхищался его сдержанностью, она меня раздражала. И все-таки я продолжал попытки его разговорить, чтобы узнать, что он думает об этой семье.
– Альфонсо кажется хорошим сыном, – заметил я. – Но сеньорита Инес явно настроена против его матери, не могу понять почему. Ведь к сыну она относится очень хорошо.
– Насколько я знаю, – нехотя проговорил профессор, – Мендоза был с сеньорой де Моше в довольно близких отношениях. Еще я знаю, что женщина эта полна амбиций и надежд, связанных с сыном. Ради его интересов она способна на все. Вы, должно быть, заметили, какого высокого мнения Альфонсо о сеньорите Инес. Но предубеждения потомков кастильцев невозможно преодолеть. Они гордятся тем, что никогда не вступят в брак с представителями других рас. Что Альфонсо де Моше, что Локвуд… Они не ровня сеньорите Инес. Брак с ними стал бы нарушением традиций.
Я начинал кое-что понимать в сложных взаимоотношениях этой компании.
– Уитни знает сеньору де Моше очень хорошо, не так ли? – спросил я.
Нортон пожал плечами. То был лучший утвердительный ответ, какой я смог получить.
– Мистер Локвуд и мистер Уитни могут сами позаботиться о своих делах, – бросил он. – Почему бы вам с Кеннеди не повидаться с сеньорой де Моше? Я ученый, знаете ли. Мне не нравятся разговоры о подозрениях и ощущениях. Я предпочитаю выражать свое мнение о достоверных фактах.
Возможно, профессор хотел таким образом дать понять, что я коснулся темы, которую стоит разведать. По крайней мере, так мне показалось.
– И все-таки, – медленно продолжал он, – могу сказать следующее: в интересах сеньориты Инес я сам готов понаблюдать и за Альфонсо де Моше, и за Честером Локвудом. Как говорится, в любви и на войне все средства хороши. Ну, а вам лучше повидаться с сеньорой де Моше и составить собственное мнение. Она умная женщина, несомненно. Но я уверен, что Крэг сможет ее раскусить, даже если остальным это не под силу.
Я поблагодарил Аллана за наводку и ушел, оставив его расхаживать по кабинету.
Вернувшись в комнату рядом с лабораторией, я сел за стол и снова взялся за статью. Поскольку больше ничего подозрительного не случилось, мне удалось-таки благополучно ее закончить.
Я уже правил написанное, когда дверь лаборатории открылась и оттуда вышел ее хозяин – уже не в старом лабораторном халате, испещренном пятнами кислоты, а одетый на выход.
– Как успехи? – поинтересовался я. – Удалось что-нибудь выяснить насчет яда?