Золото императора династии Цзинь
Шрифт:
– А так он не верит? Жизнь слишком тяжела для того, что бы её утяжелять испытаниями.
– Нам дана свобода воли, господин – усмехнулся кереит.
– Мы можем грешить, а можем не грешить. Что у нас в голове никто не знает, и Бог тоже. Поэтому и даёт человеку испытания на крепость в его вере. Если бы мы знали, что в головах у Лей Хэни и у остальной команды всё было бы сейчас по-другому. Но, думаю, что это слова Белой Совы о Красном Духе, что жаждет крови, подтолкнули их к бегству.
С этим я полностью согласился.
Мы продвигались всё дальше и дальше. Берега становились
С востока к воде приблизились горы.
Здесь и случилось несчастье.
Мы засмотрелись на лесных коз, которые огромным стадом, нескончаемым потоком, как нам казалось, переходили реку, отвлеклись, и, случайно забрели в протоку между восточным берегом и островом, наскочили кормой на камень, влезли на него, нос джонки стал медленно поворачиваться по течению, а сама она стала ложиться левым бортом на воду.
Крик отчаянья вырвался у меня!
Мы лихорадочно стали разгружать джонку. И, хвала предкам, успели.
Мокрые и усталые мы стояли и смотрели, как наше судно запрудило протоку и вода, переливаясь водопадом через неё, с треском стала рушить джонку. Скоро всё было кончено! Обломки нашей джонки поплыли к Большой реке.
– Вот ещё одно испытание! – сказал я и посмотрел на Уба.
Он пожал плечами и очень спокойно сказал:
– Всё в Его руках.
– Это духи разгневались на нас! – сказал расстроенный Ингэ.
– Духи или кто – это не важно – сказал я, - но надо что-то делать.
– На себе мы всё не унесём – со слезами в голосе скал Ингэ.
– Да мы и не вьючные лошади – мрачно сказал кереит.
– Тогда надо решать - что делать?- сказал я.
Для начала Уба приказал своим людям разбить лагерь здесь на берегу.
– Надо дойти до ближайшего города или селения, купить там лошадей, вернутся, забрать всё и пробираться в Северную столицу или, что лучше, в Срединную, в Чжунду – сказал Ингэ.
– А это? – я показал на разбросанные по берегу сокровища.
– Оставим здесь. Кому они нужны? – безразлично сказал чжурчжень.
Эти слова было удивительно слышать из уст доверенного лица казначейства.
– Никогда нельзя терять веру в себя – плохо будет – сказал Уба. – И унывать никогда нельзя! Это грех!
С этим я полностью согласился и сказал, что драгоценный груз надо надёжно укрыть во избежание каких-либо случайностей и оставить охрану, потом подняться вверх по реке, купить лошадей, вернуться и забрать золото.
– Охрана здесь не останется! – сказал Уба. – Нас лишком мало, что бы разделяться.
И в этом он был прав.
– Тогда, надо спрятать сокровища. Спрятать надёжно.
– И нарисовать, где спрятали – сказал Ингэ. – На всякий случай.
Утром Ингэ ушёл на челноке Дзэвэ искать место, где можно было спрятать сокровища. Через два дня он вернулся. Два дня мы с ним перевозили золото и всё прочее в потайное место. На двух дощечках, я нарисовал, где мы спрятали груз с подробным описанием места. Одну дощечку я оставил у себя, другую отдал Ингэ. Взяли с собой четыре цзинь и четыре лян(2 кг. 200 гр.) золота на дорожные расходы. Около устья маленькой речки,
XI
На следующий день мы переправились на западный берег реки Стрела.
Я переправлялся последним. Как с родным человеком прощался с обломками моего корабля. Слёзы навернулись из глаз. Степняки понимающе, молча, ждали меня. Наконец переправился и я.
Отсюда началось наше пешее путешествие на юг. Степняки несли на себе только оружие, провизию и шкурки пушных зверей, добытых ими на севере. Свою добычу оставлять на берегу Стрелы они отказались.
Ходоки из нас были плохие. Так далеко ногами никто из нас не ходил, все или ездили на лошадях или плыли. Было очень тяжело, но мы упорно продвигались на юг.
Лес светлел, теряя листву. Ночи стали холодными.
На двадцатый день пешего перехода мы подошли к земляным стенам, окружённого полями, чжурчженьского посёлка. Мы разбили лагерь на самом краю поля, на опушке, в тени леса, чтобы не привлекать к себе не нужного внимания. Ингэ и Уба пошли в город покупать лошадей и сбрую. К вечеру они пригнали тридцать две лошади и две телеги со сбруей. Степняки обрадовались лошадям как жених невесте: ласкали их, шептали что-то им на ухо, гарцевали, гордо сидели в седле и улыбались не понятно чему. Не воины, а дети малые. С другой стороны, что с них взять? Дикари! Варвары! Северные варвары.
– Как ты держишься в селе, господин? – спросил Уба.
– Постараюсь не упасть – ответил я. – Если бешеных скачек не будет, то шагом на лошади я – удержусь.
На лошади я ездил редко, палуба джонки мне привычней.
Снятся с лагеря, решили ещё до рассвета. В предрассветных сумерках двинулись на север за оставленным золотом.
Китаи появились неожиданно. Несколько воинов выехали нам на встречу и тоже остановились в растерянности, не понимая, кто мы и откуда, свои или чужие. Уба выстрелил первый своей свистящей стрелой. За ним выстрелили и наши войны, несколько китаев упали с сёдел. Мы развернули лошадей, началась погоня. Я лежал на шее лошади, вцепившись в гриву, и молил предков, что б только не упасть!
На востоке всходило красное солнце. Мы промчались мимо города. Часть наших преследователей свернула к городу. Там раздались отчаянные и горестные крики жителей, застигнутых врасплох китаями. За нами гналось не больше сотни. Под нами были отдохнувшие, сытые кони, мы всё больше и больше отрывались от преследователей. Я надеялся, что Ингэ знает, куда нас ведёт. Свернули направо, в ущелье между отрогами гор, в надежде, что нас не заметят. Заметили. Мы понеслись вперёд. Ущелье не имело выхода. Перед нами высился довольно отвесный склон, усеянный мелкими и крупными камнями. Наши воины спрыгивали с сёдел, хватались левой рукой за хвосты лошадей, а правой плётками стали бить лошадей по крупу. Кони как горные козы стали взбираться по склону, таща на хвостах своих седоков. Вьючных лошадей пришлось бросить.