Золото императора династии Цзинь
Шрифт:
– Но это же прекрасно, папа!
– Несомненно. Только что тебя радует? Триста тысяч или подлинность документа?
– И то и другое, разумеется. Ты действительно думаешь, что золото ещё там?
– Я же сказал, да! Чингисхану оно было не интересно. Рукопись датируется концом марта 1215 года. А в апреле – мае моголы захватили и разграбили Чжунду. Добра они набрали очень много! Зачем им эти десять пудов золота? Хлопоты одни. Они саблей добудут и добыли больше! Об остальных героев рукописи ничего не известно. Что стало с Кином, с Уба, с Чже да и с самим Лю Жуншу. Хотя,
– Но при этом его потомки стали корейцами!
– Это объяснимо. Корея и Китай находятся рядом. Хотя, ты знаешь, через пятьдесят девять лет после описываемых событий, в 1274 году монгольско-корейский флот хана Хубилая – внука Чингисхана напал на Японию.
– Вот! Не всё же им на нас нападать.
– Они легко захватили и разорили острова Цусима и Ики.
– Цусиму?
– Да.
– Какие молодцы! Хоть кто-то этим япошкам по морде надавал!
– И мы бы надавали, если бы царь революции не испугался! Но и им, монголам, потом, не повезло. Только они подошли к острову Кюсю, как начался тайфун и, к тому же, погиб главнокомандующий флотом Лю. Монголы вынуждены были отказаться от захвата Японии. И вторая попытка через семь лет то же была не удачной. И то же из-за ветра. Японцы даже имя дали этому ветру – Камикадзе, что значить «Божественный ветер». Монголы, всё-таки были плохими моряками. Так вот! Может быть, этот Лю внук или правнук нашего Лю Жуншу? Флот монголов на Японию шёл с Корейского полуострова. Главнокомандующий Лю погиб в Японии, а семья его была в Корее, да так там и осталась.
– Интересно. А когда монголы Корею завоевали?
– В 1258 году.
– Ого! А рукопись обрываеться на 1215 годе? И где этот Лю был всё это время?
– Кто знает? Но это единственное объяснение, каким образом потомки китайца Лю Жуншу стали корейцами. При условии, конечно, что наша гипотеза верна. А это доказать не возможно, к сожалению. Я даже фамилию этого корейца, что продал мне рукопись, не спросил. О чём очень сожалею. А больше я его не вижу. Хотя семьсот лет прошло, какая фамилия? Десять раз могла поменяться. Но, может быть, когда-нибудь найдётся продолжение. Может быть, Лю Жуншу понравилось писать?
– Хорошо бы.
– Вот.
– Значить золото там?
– Да. Третий раз спрашиваешь. Кто его там найдёт?
– Сам Лю Жуншу или его родственники.
– Это вряд ли. Времена были не спокойные, и была ли возможность у Лю Жуншу сплавать за золотом? И где гарантии, что монголы не отобрали бы золото? Монголы властвовали в Китае больше ста пятидесяти лет.
– Ну, а потомки его?
– Перебравшись в Корею, потомки Лю Жуншу могли забыть родной язык. И записи предка для его потомков могли стать, извини, «китайской грамотой».
Евгений улыбнулся шутки отца.
– А если организовать туда экспедицию? – спросил он.
– Кто будет организовывать? Восточный институт на это денег не даст. Скажут, что это авантюра.
– Да и не надо!- усмехнулся Евгений.
– Не надо вмешивать наше родное государство в лице Восточного института
– Как? – не понял Сергей Евгеньевич.
– Я говорю, что сами экспедицию организуем.
– Экспедицию обычно организовывают на деньги. Где их взять?
– Это можно попробовать решить – задумчиво потерев подбородок, сказал Евгений. – Ты, лучше скажи, если тебе принесут протокол с подписями свидетелей, что в указанном на рукописи месте найдены золотые слитки и один слиток тебе подарят?
– Скажу: «Спасибо». Только слиток это не то, что ты себе представляешь. Это такая отливка с ладонь длиной и отверстием на одном конце, что бы можно было верёвку продеть. Вот это и есть древний китайский слиток весом один цзинь, то есть чуть меньше полутора фунтов (500 грамм). Цзинь – золото по-китайски.
– То есть если его переплавить, то наука не пострадает?
– Нет, конечно, особенно если один сохранить.
– Ну, тем более! Нашей организации очень не хватает денег.
– Что это за организация такая? Чем ты, сын, занимаешься, давно хотел спросить?
– Я член Российской Социал-демократической Рабочей Партии большевиков – гордо произнёс Евгений.
– Да вас всего в городе пять человек, как я понял. Немного будет триста тысяч на пятерых?
– Во-первых, нас шестеро, а на флоте, среди моряков, намного больше. После восстания 1907 года ряды Владивостокской группы РСДРП поредели, конечно…
– Тебе сколько лет тогда было? Ты же мало что помнишь.
– Неважно, рассказывали. А во-вторых, это не на нас шестерых, а на всю партию! – с обидой в голосе сказал Евгений. – Даже ещё мало будет. Но курочка по зёрнышку клюёт!
– На партию большевиков? – уточнил Сергей Евгеньевич и в его голосе послышалась издёвка.
– Да, большевиков! – с вызовом ответил ему сын.- Для революции! «Из искры возгорится пламя!»
– Да, но если цитировать Одоевского, то цитировать надо более полно. Там говориться:
Наш скорбный труд не пропадет,
Из искры возгорится пламя,
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.
Просвещённый народ! Как вы его просвещать будете? Революцией?
– Не революцией, а после революции. Просветим. Все будут поголовно грамотными.
– Ты знаешь, что с Одоевским дальше было?
– Нет.
– Прощение у царя просил.
– И что царь?
– Простил. Правда, отправил служить на Кавказ рядовым.
– И он дослужился до генерала? – издёвка уже прозвучала в голосе сына.
Но Сергей Евгеньевич не обратил на это внимание и сказал:
– Не совсем. Он умер от малярии в одном ауле шапсугов у Чёрного моря.
– Вот! Дождался милости от царского режима!
– Ну, на Кавказе, у Чёрного моря климат не здоровый, для отдыха не годиться. Это вам не Лазурный берег, и, даже, не Крым. Плюс население враждебное. Шапсуги, это племя черкесов. Самое злое, между прочим, очень долго нам сопротивлялись, а потом в Турцию ушли, к своим единоверцам.
– Да не в этом дело, отец. Черкесы какие-то? Дело в том, что царская милость смертью обернулась!