Золото Ларвезы

Орлов Антон

– Нет.

– Ты не знаешь, минувшей ночью или сегодня утром нигде ничего необычного не случилось?

– Да все тихо-спокойно, – заверил Дирвен.

Не считая того, что к нему в сокровищницу, как снег на голову, свалился Эдмар с подельниками… Но ведь это случилось до того, как Лорма разболелась, он же вчера вечером ее видел, и с ней все было в порядке. Значит, между тем и другим никакой связи. Разве что на нее тоже действуют импульсы, которые идут из заворота.

– До вечера отлежишься, – утешил он бодрым голосом. – Бывают же время от времени всякие магические возмущения и сдвиги – может, на тебя что-то такое влияет.

– Это

похоже на магический сдвиг, и мне это не нравится. Не могло же произойти то, что никак не могло произойти… Если узнаешь о чем-нибудь из ряда вон выходящем – обязательно скажи мне! Вот опять начинается… Как мне плохо…

– Если узнаю, скажу, а сейчас я в разведку.

– С кухонным ведром? – несмотря на свое недомогание, удивилась Лорма.

– Ну да, оно для маскировки. С ним я сойду за местную прислугу, хоть издали, хоть вблизи.

– Про шарф не забудь, гениальный конспиратор, – пробормотала царица, откинувшись на подушки. На ее тонко очерченном лице обозначилась гримаса боли.

– Взял я шарф, в котомке лежит.

У придурков из Эгедры считается, что человеку неприлично ходить с голой шеей: лучше выйти из дому без штанов, чем без шарфа. А ведро нужно, чтобы пленники его сокровищницу в сортир не превратили, он же не собирается выпускать их наружу – значит, придется обеспечить этим гадам какие-никакие житейские удобства. По этому поводу Дирвен заранее злился, но в то же время подумал, что будет утонченного Эдмара всячески этим шпынять, уж теперь-то он за все отомстит!

– Ну что? – спросила дожидавшаяся в коридоре Зунак, хотя наверняка слышала их разговор с начала до конца.

– Хворь у нее какая-то, – на ходу бросил Дирвен. – Я тоже ничего не понял. Пройдет.

Активировав «Пятокрылы», он стремглав помчался к своему тайнику. Лишь бы не оказалось, что за время его отсутствия Наипервейшая Сволочь успела что-нибудь придумать, чтобы вырваться из ловушки.

Шнырю и раньше случалось путешествовать в мешке, но в этот раз он уж такого лютого страху натерпелся! Думал, сгубит его Дирвен: наверняка не простил того, что храбрый Шнырь сбежал от него с заветным амулетом и лишил королевской власти. Прикинуться каким-нибудь другим гнупи никак не получится: его племя врать не умеет, и ежели спросят, как зовут – тут-то он и попался. А добрый господин Тейзург и Крысиный Вор лежат, как неживые, некому защитить горемычного сиротинушку. Дирвен в потемках не заметил, что гостей к нему пожаловало не трое, а четверо, но это вопрос времени. Пещера большая, да спрятаться негде, и наружу хода нет, ни одной волшебной тропки.

После первого визита Дирвена он дрожал, съежившись, в дальнем углу, и тут к нему подобрался Кемурт. Парень был бледен, как скисшее молоко, его тоже колотила дрожь.

– Шнырь, полезай в мешок. Я тебя унесу. Раз ты из волшебного народца, в стенке не застрянешь, я читал об этом в учебнике по амулетам. Эдмару и Хантре я помочь не могу, а тебя отсюда заберу.

– И чего ты за это хочешь? – опасливо поинтересовался гнупи. – Ты же теперь этот самый, воин света… Небось чего-нибудь взамен потребуешь. Чтоб я на службу к твоему свету пошел или еще чего, а я потом тыщу раз пожалею, что здесь головушку не сложил.

– Ничего не потребую.

– Как это – ничего? – Шнырь до того удивился, что на мгновение даже трястись перестал. – Бывало, что маги Светлейшей Ложи кого-нибудь из наших щадили или выручали

из беды, и те попадали к ним в кабалу, и после говорили, что чеснок лука не слаще.

– То Светлейшая Ложа, а то Свет, ты одно с другим не путай. Свет не торгуется, он просто помогает, если может помочь. Лезь в мешок и сиди тихо, как мышь. Он скоро вернется, у него «Пятокрылы».

– Эй, ты хоть карманы-то золотишком набей, если в мешке буду я, – дал ему Шнырь дельный совет перед тем, как забраться в котомку.

Сидеть, затаившись – это всякий гнупи умеет. Дирвен-задирвен ни о чем не догадался, и Кемурт, пройдя сквозь стенку, вынес Шныря из ловушки, но выпустил не сразу: вначале они куда-то шли, и гнупи чуял вокруг неведомое старое колдовство, от которого так и разило вековечным могильником. Наконец эти чары рассеялись, тогда амулетчик остановился, сгрузил мешок на траву и развязал горловину:

– Шнырь, вылезай! Мы оттуда ушли.

От яркого солнца он зажмурился: кабы не зелье, которое варит для своих слуг господин Тейзург, от дневного сияния враз бы глаза разболелись.

Кем сидел на траве, привалившись спиной к толстому, будто свитому из древесных жгутов стволу, и вид у него был совсем неважнецкий: пересохшие губы растрескались, под глазами круги – словно из гроба сбежал. Если б не хитроумный иномирский грим, он бы еще хуже выглядел.

– Чего это с тобой?

– Не знаю. Пока шли, из меня что-то все силы вытянуло, – ответил парень сиплым больным шепотом.

– Тебе водицы надо испить. У тебя фляжка, давай-ка попей, а то вдруг будет обезвоживание – помнишь, мы в книжке об этом читали?

Кемурт не в силах был шевельнуться, пришлось самому отстегнуть у него от пояса небольшую флягу с винтовой пробкой.

– Там чай был, не осталось… Ночью выпил, а то в горле пересохло, – можно подумать, не человек говорит, а шуршат засохшие листья. – Оставил бы, если б знал.

– Не беда, вон там, кажись, речка – я мигом сгоняю. Ты, главное, никаких стигов и скумонов к себе не подпускай.

Схватив фляжку, Шнырь со всех ног помчался к блестевшей за травяным раздольем воде.

Когда Дирвен остановился перед скалой с тайником, никаких мерзопакостных планов, о которых стыдно сказать вслух, у него не было. Честное слово, не было. Он думал лишь о том, что ему сейчас позарез нужны артефакты, годные против могущественного мага. Существуют же такие штуки – вроде того золотого паучка, в два счета высасывающего из жертвы магию и жизненную силу, которого дал ему Чавдо позапрошлым летом на раскопках, чтобы Эдмара обезвредить. Дирвен тогда считал, что Эдмар сговорился с Лормой, хотя на самом деле это Мулмонг был в сговоре с царицей, но он же об этом не знал… А теперь он сам с Лормой заодно…

Ожесточенно скривившись, выкинул эту тягомотину из головы. Еще не хватало увязнуть во всяких там размышлениях и эмоциях, он ведь не монах и не девица с книжкой – он повелитель амулетов, человек действия. Если кто и виноват в том, что его угораздило стать консортом царицы-мумии, так это Рогатая Госпожа, и маги Ложи, и Суно Орвехт, который не нашел для него нужных слов, хотя Дирвен считал его своим учителем, и предательница Хеледика, из-за которой он перестал верить в любовь, и предательница Хенгеда, и мама, согласившаяся женить его на Щуке… Они ему выбора не оставили. Если бы не они, все бы сложилось по-другому, и сейчас бы у него были другие союзники.