Золото Советского Союза: назад в 1975
Шрифт:
— Ах это. Я не могу разглашать, сама понимаешь.
— Цену себе набиваешь?
— Нет, меня попросили молчать.
— Когда это тебя останавливало?
— Я решил измениться.
— Раньше надо было думать. Теперь это не поможет. Тебя твёрдо намерены исключить.
— За что?
— А сам не догадываешься?
— Нет.
— А мне только показалось, что ты серьёзен. А ты в своём репертуаре.
— Я серьёзен. Мне тут по голове прилетело, и я плохо некоторые моменты помню.
—
— Многие. Проще перечислить, что я помню. Представь теперь, меня кто ни встретит, начинает рассказывать, какой я такой-сякой. А я даже не помню, за что меня ругают.
— Не убедительно.
— Ну уж как есть. Вот тебя я вроде и не помню, а будто сто лет знакомы.
— Врёшь!
— Да не вру. Это и обидно. Я может перевоспитался наконец, как все хотели, а мне не верят. Говорю, поступать хочу, учиться — мать не верит. Шарипову хочу помочь — вроде верит, но с опаской. Ты вот тоже.
— Ты знаешь, я всегда готова помочь, если человеку нужно, но...
— Ну хочешь, я изменюсь?
— Хочу. Но уже не надеюсь.
— Почему? Смотри.
Я закрыл глаза, набрал воздуха в грудь, скорчил страшную рожу. Типа бесы из меня выходят. Под конец этой пантомимы рыкнул для убедительности и открыл глаза.
— Всё, готово.
Соня прыснула.
— Ты неисправим.
— Почему, уже исправился. Можешь проверить.
— Проверить? — закусила она губу. — Хорошо. Сейчас достригу и пойдём!
— Куда?
— Сейчас увидишь.
Соня закончила с моим оболваниванием, и я удовлетворённо рассматривал себя в зеркале. Вот теперь на человека стал похож.
— Нравится?
— Ага.
— А тебе идёт. С тебя сорок копеек.
Чуть дороже булки хлеба, офигеть. Когда это я за такие деньги в последний раз стригся?
— Держи, — протянул я рубль, получил сдачу, и мы пошли вниз.
Девушка привела меня в помещение непонятного назначения. Склад сломанной мебели?
— Вот, — указала она на деревянный хлам, равномерно сваленный по углам. Стулья разной степени колченогости, драный диван, покосившийся шкаф. Из натурального дерева, между прочим, не дсп. Останки древнего стола, вообще антиквариат. Был когда-то.
— Ну и что это?
— Надо освободить помещение.
Ясно, меня хотят использовать в качестве бесплатной рабсилы. А мне оно надо? Секунду поразмыслив, решил, что надо.
— Хорошо, где помойка? — прикинул я фронт работ. За полчаса справлюсь. Диван только в одиночку не выволоку, но можно его разобрать на раму и две половинки. Шкаф при должном старании доломаю и по досточкам вынесу. Ломать-то не строить.
— Там.
— Всё выносим?
— Конечно. Что ещё?
— Вот этот стул можно починить. И этот, и этот. Вон те уже можно выкинуть, хотя... если взять клей,
— Стой! Подожди, спрошу, — заколебалась Соня.
— Иди, иди, — усмехнулся я.
Всё-таки она просто девчонка, молодая и наивная. Нет, я не обманывал, стулья действительно можно починить, большинство просто расшатались, подтянуть крепёж — и готово. Пока Соня ходила спрашивать, я приделал ножку к одному стулу, а у второго тупо затянул винты, как мог руками. Мне бы мои прежние пальцы, так и все перечинил. А так ключ нужен и отвёртка. И диван на выброс можно перетянуть и все дела. Мужиков у них, как я вижу, дефицит.
— Вот, Галина Петровна, — вернулась Соня, указывая на меня.
А я как раз елозил задом по стулу, проверял на прочность. Нормально, ещё послужит.
— Прошу, — уступил я место даме.
Она меня крупнее раза в два, но думаю выдержит.
— Ты что, его починил? — изумились обе.
— Тут делов-то. И большую часть можно наладить.
— Отлично. Что нужно для этого?
— Инструмент нужен, мебельный клей и прямые руки, растущие откуда следует. Странно, что в вашем КБО таких нет.
— Как это нет? — возмутилась мадам.
— Да как-то так, — пожал я плечами. — Раз вы годную мебель на свалку выкидывать собрались. Тут нормальному мужику на день-два работы.
— Так. Решим. Спасибо, Александр, — поспешила она на выход. Наверное, прямые руки искать.
— Не за что. Обращайтесь.
— Большая уборка отменяется? — спросил я у Сони.
— Видимо. Иди уж.
— А проверка?
— Считай, я тебе поверила.
— Круто. Тогда пойдём сегодня на танцы?
— На танцы? Но…
— Никаких но. Я буду ждать. И тебя замучает совесть, если не придёшь.
Вот так, думай теперь.
Я возвращался в приподнятом настроении. Хорошо быть снова молодым! Красивые девушки не морщатся брезгливо. Шарахаются, правда, но это поправимо. Пара стульев, доверительный разговор — и самые радужные перспективы на горизонте. За приятными мыслями чуть не забыл, зачем у меня в кармане лежит авоська. И места вокруг незнакомые, куда-то не туда свернул.
О, женщина идёт с ребёнком, сейчас спрошу.
— Здравствуйте, — вежливо обратился я. — А где здесь…
Я не договорил фразу, во все глаза уставившись на собственную мать. Ту, первую, мою настоящую маму, которая уже пять лет как умерла в моей прошлой жизни. И которая стояла сейчас передо мной, сжимая маленькую ладошку сына. Мою ладошку.
Меня всего обдало морозом, я даже попятился, вспоминая всякие ужасы с парадоксами времени, и в то же время понимая, что это не тот случай. Я-то в чужом теле. Мне не грозит аннигиляция от встречи с самим собой. Наверное.