Золото Спарты
Шрифт:
— Что?
— Мы ведь даже не спросили, как его зовут…
— Кажется, я и так знаю, — сказала Реми, указывая на хижину. На круглой деревянной дощечке, прибитой у входа, крупными красными буквами по-испански было выведено: «CASA DE CUSSLER». — «Дом Касслера», по-испански.
Глава 15
— Начинаешь привыкать… — сказал Сэм, не отрывая взгляда от костра.
— Это точно, — отозвалась Реми.
Они решили принять приглашение и провести ночь в хижине. Пока солнце медленно погружалось за горизонт, Сэм прогулялся по пляжу и набрал из прибитых к берегу деревяшек сухих дров для костра,
Гостеприимный хозяин не шутил, говоря о винном погребе: несмотря на скромные, с небольшую полку, размеры, туда помещалось около двух дюжин бутылок. В конце концов они остановили свой выбор на бутылке калифорнийского шардоне, которое послужило прекрасным дополнением к рыбе.
Они сидели, потягивали вино и любовались звездами. Наконец Реми спросила:
— Как думаешь, они нас найдут?
— Кто, Архипов и Холков?.. Вряд ли.
Билеты на самолет, гостиница и аренда автомобиля каждый раз оплачивались с разных счетов фонда Фарго, заведенных специально для этих целей, но по одной и той же кредитке. Сэм не сомневался, что головорезы Бондарука рано или поздно выйдут на их финансовый след, но надеялся, что к тому времени они с Реми будут уже далеко.
— Если только, — добавил он, — у них нет какого-нибудь способа нас вычислить.
— Не шути так. Сэм! У меня из головы не идет случай с Тедом… Тот русский, Архипов, — он ведь собирался его убить?
— Думаю, да.
— Из-за вина? Кем надо быть, чтобы пойти на подобное? Если Руб прав, то Бондарук нажил свои грязные миллионы на крови. Деньги от продажи утраченной коллекции — для него пустяк, мелочь. Сам подумай, зачем убивать ради разменной монеты?
— Реми, убивать для них так же естественно, как для нас с тобой — дышать. Не крайняя мера, а законное право.
— Может, ты и прав…
— Ты до сих пор не уверена?
— Что-то тут не сходится. Бондарук коллекционирует редкие вина? Или мы имеем дело с наполеонофилом?
— Все может быть. Проверим…
Реми разочарованно покачала головой. Она ненадолго задумалась, а затем спросила:
— Итак, с чего начнем?
— Давай для начала предположим, что Сельма права и «Козлиная голова» на самом деле ориентир, а Бем и его команда выбрали самую глухую часть острова для обустройства ремонтной мастерской. Без сомнения, береговая линия говорит о том же. На рассвете погрузим снаряжение в шлюпку…
— А как же самолет?
— Не думаю, что самолет сгодится. Ориентир Бема должен быть виден снизу, с моря. А с воздуха «Козлиная голова» может выглядеть как угодно: например, как утиная лапа или ослиное ухо.
— Логично. Эрозия почвы… За шестьдесят лет риф мог измениться до неузнаваемости.
— Вот именно.
Багамы — настоящий рай для исследователей пещер и ныряльщиков-спелеологов. Сэм знал, что здесь можно найти четыре основных типа пещерных систем: «голубые дыры», которые встречаются как в открытом океане, так и у берега, — по сути, огромные вертикальные туннели, уходящие на сотни футов в океанские глубины; тектонические пещеры — возникают в любых породах
— Кстати, — сказала Реми, — ты кое о чем забыл…
— В смысле?
— Ты забыл предположить, что в погоне за дикой «Саламандрой» мы не потратим время даром.
Они проснулись ни свет ни заря, позавтракали диким виноградом, инжиром и голубиными сливами — ягодами, которые в изобилии росли вокруг хижины, — затем сложили снаряжение в надувную шлюпку и отплыли. С троллинговым мотором не приходилось рассчитывать на рекорды скорости, зато он был энергоемким и достаточно мощным, чтобы пересечь риф, справляясь с прибрежными течениями. К тому времени как солнце поднялось над горизонтом, они не спеша двигались вдоль берега на север, параллельно линии рифа. Сквозь кристально чистую бирюзовую гладь было видно, как в двадцати футах под ними, у белого песчаного дна, резвятся стайки разноцветных рыбок.
Сэм вел лодку, стараясь держаться как можно ближе к берегу — на расстоянии пятьдесят — сто футов, Реми сидела на носу, поочередно рассматривая в бинокль скалистый берег и делая снимки «зеркалкой». Время от времени она просила Сэма развернуть лодку и еще раз проплыть мимо того или иного участка. Каждый раз повторялось одно и то же: Реми выбирала удобный ракурс, щурилась на солнце, пристально вглядывалась и фотографировала, затем отрицательно качала головой, и они плыли дальше.
Часы и скалы проносились мимо, пока около полудня они не обнаружили, что доплыли до северной оконечности острова и утеса Джанкану, за которым на северном побережье лежали Порт-Бойд и западная, более населенная часть острова. Сэм развернул шлюпку, и они поплыли обратно на юг.
— По-моему, мы проплыли несколько десятков пещер, — сказала Реми.
Так оно и было. Многие обращенные к морю склоны были увиты зеленым пологом; низкорослый кустарник оккупировал скалы и обрывы. С этого расстояния они могли смотреть прямо на вход в пещеру и даже не догадываться об этом. Впрочем, выбора не оставалось. Проверка всего берега, каждого рифа, фут за футом, заняла бы годы. И что всего обиднее, основная часть поисков пришлась на время отлива, а значит, свой лучший шанс они упустили.
Внезапно Реми села прямо и вскинула голову — поза, которую Сэм узнал мгновенно: его жену посетило очередное сиюминутное озарение.
— Что? — спросил он.
— По-моему, мы выбрали неправильный подход. Мы исходим из того, что Бем использовал «Козлиную голову» в качестве ориентира перед отправкой на задание, когда испытывал подлодку, так? Ведь они бы проверили оборудование после ремонта?
— Наверняка.
— И они не стали бы рисковать и погружаться вблизи от берега, а значит, испытание, по всей вероятности, проходило подальше, на глубине… «Лотарингия», корабль-носитель, наверняка была оборудована современной системой навигации в открытом море, а вот мини-субмарине приходилось полагаться на навигационное счисление скорости и расстояния и, вполне вероятно, на некие визуальные ориентиры.