Золото Спарты
Шрифт:
— Следи за языком, Фарго.
— Я просто хотел сказать, что есть и менее приятные…
— Хватит!
Они продолжали болтать и пить кофе, пока через полчаса не вернулся Лэнгдон.
— Мистер и миссис Фарго. Вас просит миссис Вондраш.
Сэм и Реми встали из-за стола и в сопровождении Лэнгдона спустились в кабинет. У открытого окна с видом на сад на столе красного дерева стоял открытый ноутбук Иветт. Лэнгдон заранее поставил два стула напротив экрана. Как только они сели, он вышел и закрыл за собой
На экране ноутбука высветился рабочий кабинет Сельмы в Ла-Джолье.
— Сельма, ты там? — позвал Сэм.
Перед камерой появилось загорелое лицо Пита Джеффкота. Он улыбнулся.
— Привет, Сэм. Привет, Реми.
— Как дела, Пит?
— Лучше всех.
Жизнерадостность Питера не знала границ. Он не то что лимонад мог сварить из преподносимых жизнью лимонов, он мог вырастить из них целую лимоновую рощу.
— Как Венди?
— Нормально. Правда, психует немного, что приходится сидеть взаперти. Охранники — отличные парни, но все равно стены давят.
— Так нужно, — сказал Сэм. — Будем надеяться, это ненадолго.
— Да ладно, ничего страшного, потерпим. А вот и босс…
Пит исчез с экрана, и его место заняла Сельма. Она села на стул перед камерой, время от времени макая чайный пакетик в чашку.
— Доброе утро, мистер и миссис Фарго.
— Доброе утро, Сельма.
— С какой новости начать: с плохой или хорошей?
— А можно сразу обе? — ответил Сэм. — Чтобы получился эффект отдираемого пластыря?
— Как скажете… Распечатка, которую вы прислали, пригодилась. Отличное качество, высокое разрешение. С ее помощью я расшифровала остальные строки. А вот плохая новость: мы никак не можем разгадать загадку. Может, вам повезет больше…
Сельма взяла со стола блокнот и прочла:
Страдающие товарищи по клятве пойманы в янтаре. Тассило и Пепере Горбатый Байя охраняют место хаджа. Гений Ионии, его поступь — битва соперников, Три замка, четвертый утерян, укажут дорогу на Фригизингу.— Вот так, — сказала Сельма. — Я отправила вам на смартфоны в стандартной кодировке. Мы продолжаем работать над текстом, но очевидно, что эта загадка сложнее предыдущей.
— Пожалуй, — отозвалась Реми, тут же погрузившись в размышления.
— Сельма, в последней строке там точно «замки»?
— Да. Я несколько раз перепроверила, и Пит, и Венди тоже. А что?
— Просто у слова «замок» слишком много значений. Это может быть что угодно.
— Замок от чего? — сказала Реми.
— Вопрос на миллион. Думаю, если мы ответим на него, то решим загадку.
— Если только здесь не имеется в виду какое-нибудь другое значение, — сказала Сельма. — В архитектуре «замок» означает замковый камень, поддерживающий свод. В оружии «замок» — это устройство для скрепления подвижных частей механизма.
— Значит, будем искать замковый камень или устройство
— Это если понимать буквально, — ответил Сэм. — А если здесь метафора? Замок может скреплять или разъединять…
— Нужен контекст, — согласилась Реми. — Мы над этим подумаем. Спасибо, Сельма.
— Еще кое-что: я параллельно занималась расшифровкой дневника Лорана и, кажется, нашла ответ на некоторые из наших вопросов. Во-первых, я выяснила, почему они с Наполеоном мучились с шифром, вместо того чтобы просто нарисовать карту и отметить нужное место большим крестом. По словам Лорана, вскоре по прибытии на остров Святой Елены Наполеон впал в депрессию. Он признался Лорану, что потерял надежду. Он был уверен, что умрет в ссылке.
— И оказался прав, — вставил Сэм.
— Поэтому он задумался о своем наследии, — продолжала Сельма. — От брака с Марией Луизой у него был сын, Наполеон Франсуа Жозеф Шарль, Наполеон Второй. После поражения при Ватерлоо Наполеон отрекся в пользу сына, который правил около двух недель, пока союзники не заняли Париж. Наполеон был в ярости. Он считал, что, если бы его сын проявил «истинный бонапартовский характер», этого бы не случилось. То, что мальчику едва стукнуло четыре года, он во внимание не принимал.
— Трудно соответствовать, когда твой отец Наполеон, — сказал Сэм.
— Скорее, невозможно. Так вот, Наполеон приказал Лорану составить «карту-головоломку», которая, цитирую: «запутает наших врагов, станет проверкой истинному императору, укажет дорогу к сокровищу и вернет былое величие имени Бонапарта». К сожалению, после свержения Наполеона Второго увезли в Австрию, наградили почетным титулом герцога Рейхштадского и фактически держали как пленника до самой его смерти от туберкулеза в тысяча восемьсот тридцать втором году. Он так ни разу и не попытался воспользоваться картой и вернуть себе власть. Впрочем, Лоран не объясняет почему. Что касается второй загадки — почему Наполеон и Лоран выбрали винные бутылки в качестве подсказок, — то в записях Лорана сказано, что Наполеон лично отдал приказ о сожжении виноградников Лакано. Он приказал уничтожить все: семена, лозу, вино — и дело тут вовсе не в прихоти. Наполеон хотел, чтобы уцелевшие бутылки стали предметом охоты коллекционеров. Таким образом, даже если бы кто-то случайно откопал одну из спрятанных бутылок, та бы отправилась прямиком в музей или частную коллекцию, где и дожидалась бы своего часа, а точнее, появления одного из потомков Бонапарта.
— Значит, отец не был уверен в сыне, — сказала Реми. — И решил подстраховаться.
— Похоже на то. Когда Наполеон отрекся во второй и последний раз, еще действовал первый наполеоновский закон «О престолонаследии». Согласно этому закону, трон наследовал Наполеон Второй; вторым в очереди на престол стоял Жозеф, старший брат Наполеона, и его сыновья, следом шел младший брат Луи и его сыновья.
— И ни один из них не пытался отыскать клад, — сказала Реми.